Триш Арнетьо - Тайный Санта

Стив тоже хотел верить. Верить, что Клодин действительно запала на него. И он не был застрахован от обмана. А может, и был. Может быть, он понимал, что делала Клодин, но считал, что компромисс того стоил. Понимал он или не понимал, Клодин было все равно. К тому времени, как они вышли из бара и он полез целоваться, она убедила себя, что в конечном итоге выбранный ею путь принесет дивиденды и ей и Генри. Если перетерпеть несколько неловких встреч, продолжавшихся не более десяти минут, означало перешагнуть через годы навигации по официальным каналам и тоскливой рутины, оно того стоило. Клодин схватывала все на лету. Поэтому она позаботилась о том, чтобы той ночью все закончилось поцелуем. Она знала себе цену. И спрос на ее рынке превышал предложение.

Было около часа ночи.

Лежа на кушетке, Генри зашевелился, подоткнул одеяло под ноги и поудобнее положил голову на подушку. Телевизор работал, но Генри его почти не смотрел, то и дело засыпая. Потом просыпался, пил. Наволочка стала влажной от слюны. Генри перевернул подушку.

Где она, черт возьми?

Опаздывает уже на три часа.

Шампанское давно закончилось, перевернутая бутылка торчала в серебряном ведерке. Он опустошил ее через час. Вообще-то, он не любил шампанское, но оно пошло быстро и мягко, и сначала немного скрасило ожидание. В тот момент он все еще думал, что она просто опаздывает, что она еще придет. В конце концов, праздник был для нее. Кто же пропускает собственный праздник? Даже если они собирались отметить ее лицензию только вдвоем. Она слишком много работала, чтобы завести настоящих друзей, но он был уверен, что это когда-нибудь изменится. Примерно через два часа он достал из глубины бара бутылку скотча. Свадебный подарок, который они берегли, виски был произведен на крохотном заводике в Шотландии. Он открыл бутылку. Она все равно не любила скотч. Жаловалась, что у него огненный вкус, который отдает землей, — это было похоже на его чувства сейчас.

Он позвонил в офис. Никто не ответил. Конечно, уже так поздно… Почему она не позвонила?

Еще один час прошел в обществе бутылки скотча за просмотром старого лыжного кино «Скоростной спуск». Местная телестанция все время его крутила. Его любимый фильм. Сам Генри перестал кататься после школы, поскольку не переваривал то, во что превратился этот спорт. Но смотреть, как Роберт Редфорд покоряет склон за склоном, было как раз тем, что требовалось, чтобы забыть, что он ждет ее, — до тех пор, пока он наконец не услышал, как ключ поворачивается в двери. Потом раздалось цоканье ее каблучков, пока она шла от двери до скамеечки в прихожей. Потом она снимала туфли, может быть, растирала подъем ноги. Его пьяная растерянность сменилась запоздалой паникой. Где она была?

Должно быть, ключи выпали у нее из кармана, потому что звякнули на полу. Мысль о ее гневе, о том, какой злой она могла быть, заставила его глубже вжаться в кушетку. Чем он рассердил ее? Чем заставил избегать его? Каким-то образом она умела одним вздохом перевернуть всю ситуацию так, что Генри неизменно начинал чувствовать себя виноватым. Это был один из ее лучших трюков, тот, которого он больше всего боялся. Возможно, он просто не понял ее. Может быть, не расслышал по телефону. Наверное, так оно и было. Он ошибся. И праздновать они должны были завтра. Иногда он забывает детали. Генри уронил руку на пол и пальцами ощутил холод деревянного пола. Пошарил вокруг. Вот он. Отработанным, четким движением он поднял стакан к губам, не поворачивая головы, и опрокинул в себя остаток «Эдрадура».

Вот она. Улыбается и скидывает пальто прямо на пол.

— Они устроили мне сюрприз на работе.

— Почему ты не позвонила?

Она посмотрела на пустую бутылку у кушетки:

— Я думала, мы бережем этот скотч.

— Я думал, мы отмечаем твою лицензию, — огрызнулся он и немедленно пожалел об этом. Он не хотел ругаться.

Она помолчала, потом смягчилась.

— Давай отпразднуем в эти выходные? — предложила Клодин. — Эти несколько дней у нас со Стивом сплошные деловые ужины с клиентами… А в субботу давай сходим в «Меццалуну»? Только ты и я.

И она ушла. Генри слышал, как она включила воду в душе.

С трудом он сел на кушетке. Потом встал. Стоя, Генри обнаружил, что был пьянее, чем думал. Он покачнулся, а затем, обретя равновесие, осторожно пошел по коридору в спальню, держась руками за стену, как за веревку, словно на детской горке. Она оставила дверь спальни открытой, и туда вела дорожка из сброшенной одежды. Ремешок, ее юбка, белая блузка со смятыми манжетами… кружевной розовый лифчик… дверь в ванную также была приоткрыта, и оттуда шел пар. Тихонько он подошел к двери и встал в дверном проеме. Затем сполз на пол и замер так, с прямой спиной, согнув колени, уперевшись ногами в противоположную сторону дверной рамы. Генри закрыл глаза, пар с легким ароматом эвкалипта приятно согревал лицо. Он хотел, чтобы так продолжалось вечно. Он будет сидеть тихо-тихо, она даже и не заметит его присутствия.

Они праздновали на работе.

Все прекрасно. Ничего не случилось. Только не сейчас, когда он устроился в своем тайном местечке, и теплый душистый пар на лице, и его любовь там, за дверью. Все великолепно. Там он и проснулся на следующее утро, свернувшись калачиком у двери в ванную, один, накрытый одеялом. Клодин ушла на работу. Ей пришлось перешагивать через него, пока она собиралась.

С той ночи ее почти никогда не было дома по вечерам. Ужины с клиентами. Поздние показы.

Он замкнулся в себе. Стал больше пить. Меньше говорить. Только скотч скрашивал существование. По вечерам теперь, после работы, он рисовал эскизы, запивая их вином, потом смотрел телевизор с бутылкой виски и снова погружался в мрачные мысли, охваченный тревогой. Даже если он не хотел ничего признавать, он знал.

У нее был роман, и это было невыносимо.

Сама Клодин не считала эти отношения романом. И не интрижка, и не флирт, не платоническое влечение и не зов плоти. Все это предполагало элемент романтики, страсти или, на худой конец, банальной похоти, но ничего подобного она по отношению к Стиву не испытывала. Это была просто работа. Транзакция — именно так она это определяла.

Она предполагала, что у нее уйдет не меньше трех месяцев на то, чтобы вытрясти из него все, что ей было нужно. Однако уже через пару месяцев поняла, что достигла цели. Установившиеся между ними отношения — ментор и любовница-ученица — пропустили ее в самый ближний круг быстрее, чем она думала. Теперь Клодин с нетерпением ждала удобного момента, чтобы оттуда выйти. У нее все получилось. Она перезнакомилась со всеми подрядчиками, с которыми Стив имел дело, скопировала себе списки его прошлых и потенциальных клиентов. У нее стояли коробки, набитые копиями документов и деловых писем, и она слушала почти все его телефонные переговоры. Последнее научило ее добывать себе клиентов, и здесь она добилась успеха.