Хелен Монкс Тахар - Драгоценная ты

Я стала пробираться вперед, осторожно перешагивая через обломки кирпичей. Словно в сказке, приходилось подлезать под ветви сирени и царапать ноги о колючую поросль.

Ты заговорила. Оказывается, кто-то стоял перед тобой в тени яблони; я видела только локоть, который показался мне смутно знакомым. Наверное, один из твоих приятелей. Надо придумать предлог и отослать его в дом, чтобы не мешал. Нам давно пора поговорить!

Я дошла до засохшего дуба и на минутку остановилась. Отсюда я уже различала слова.

— Ты уверен? Ты точно этого хочешь?

Спросила и переспросила. Интересно, понимает ли тот бедняга, на что только что дважды согласился?

И тут незнакомец вышел из тени.

Иэн.

Он сел на скамеечку, ожидая, когда ты подойдешь.

Ты нарочно шла медленно, наслаждаясь вниманием. Он не вытерпел — схватил за руки и притянул.

Ты села верхом, и вы начали целоваться.

Потом ты прижала голову Иэна к груди. В свете луны блеснул твой маникюр — идиотского ярко-желтого цвета, как сумочка для ноутбука, с которой ты вторглась в мою жизнь в первое утро. Иэн с готовностью повиновался, расстегнул блузку и поспешно сдвинул наверх бюстгальтер.

Ошеломленный увиденным, отстранил тебя на миг и быстро спустил старые джинсы и новые, недавно купленные мной трусы. Он безумно тебя хотел — это было ясно как божий день. Внутри у меня все оборвалось. Мысленно я уже подбежала, оттащила тебя от Иэна, швырнула на землю и начала изо всех сил пинать.

В реальности же я буквально приросла к месту. Просто смотрела, как рушится мир. Иэн запустил обе руки под кожаную юбку, зарылся лицом в твою грудь, а ты запрокинула голову, закрыв глаза от наслаждения. Еще секунда, и меня стошнит. Хватит! Срочно уходить. Если вы меня заметите, будет еще унизительнее.

Вдруг выражение на твоем лице изменилось, стало холодным и безучастным. Ты открыла глаза, вглядываясь в темноту поверх головы поглощенного тобой Иэна.

Я спряталась за дуб, но чахлое дерево не могло скрыть меня полностью.

Наши глаза встретились, и теперь ты смотрела на меня не отрываясь.

Ясно, ты ждала меня.

Зритель на месте, представление можно начинать. Одной рукой ты оттянула простые хлопковые трусики и с притворным стоном опустилась на Иэна. Глядя мне прямо в глаза.

Ты опускалась снова и снова, он притягивал тебя и тоже стонал в такт движениям. Каждый звук — словно удар под дых.

Уходить я передумала. Иначе ты бы поняла, насколько сильно меня ранишь.

И я не отводила глаз.

Заставила себя стоять на месте и смотреть, как ты трахаешься с моим мужчиной. Наконец Иэн приглушенно выкрикнул твое имя и затих. Тогда я тихонько отступила и осталась один на один с собой.

Я протиснулась сквозь танцующих в розоватом свете гостиной миллениалов. Они слились для меня в сплошную массу гибких тел и чистых волос. Прорвалась к выходу, распахнула дверь и выскочила наружу.

Я согнулась вдвое, упершись ладонями в колени, как после воскресной пробежки. Мое дыхание гулко разносилось по пустынной улице. Прерывающимся голосом вызвала такси. Отъезжая, заметила, как приоткрылась занавеска в окне. Скорее уехать! Зачем я только согласилась?

На минутку забежала в гостиницу — собрать вещи и взять ключи от машины.

Пьяная, села за руль и помчалась по неосвещенным деревенским улочкам, не притормаживая на поворотах. Я задыхалась от ярости. Ненавидела тебя, Иэна, а больше всех — саму себя. Как я могла так сглупить? Так попасться?

Я ехала куда глаза глядят, пока не устала. Потом остановила машину, перелезла на заднее сиденье и немного поспала. Когда проснулась, уже брезжил рассвет. Меня вновь охватило нехорошее предчувствие.

25 марта

Повеселимся?

Нет у меня друзей. И она прекрасно об этом знает. Я совершенно одна. Впрочем, если привыкнуть, уже не ощущаешь одиночества. Настоящий дом у меня был только однажды, только с одним человеком и очень недолго. С Рут, когда мы жили вместе в Хедингли. С Рут я могла разговаривать часами и с ней одной никогда не соперничала. Потому что если выигрывала она, я выигрывала тоже. Наверное, так и бывает, когда любишь. Теперь я разучилась общаться — особенно со сверстниками. Вообще с кем бы то ни было. Кроме Кэтрин Росс.

Общаться с другими — как сосать леденец в обертке: ни вкуса, ни смысла. А с ней все опасно и увлекательно.

Боже, я помешана на этой женщине!

Итак, вечеринка. Знакомый друга старинного приятеля из одной из моих многочисленных прошлых жизней что-то запостил в Твиттере. Идеально. Обстановка намечается подходящая. А Кэтрин с Иэном приедут как миленькие. Я еще никогда не чувствовала такую безраздельную власть над людьми.

У меня появилась навязчивая идея: выкинуть консьержа из окна, чтобы от него осталась лишь кровавая лепешка на асфальте. Хотя он, кажется, осознает, что поступает плохо. Жмется, когда приходит, прячет глаза, что-то бормочет про неправильность и несправедливость. А вот Кэтрин Росс угрызениями совести не мучается. Не задумывается о грехах. Считает себя безупречной — притом сколько она всего натворила! Признание хоть немного искупило бы ее вину. Только она никогда не признается ни в чем. И сегодня я накажу ее.

26 марта

Наутро после

Они приезжают с опозданием. Оба явно старались выглядеть получше. Она накрасилась от души, он надел новую футболку. В результате представляют жалкое зрелище. Косметики слишком много, футболка невыгодно обтягивает оплывшую фигуру. Я невольно пугаюсь — вдруг их засмеют. Не хотелось бы. Видите, не такой уж я монстр.

— Это еще что? — восклицает кто-то, завидев парочку из окна.

Да, должна признать — они довольно жутко выглядят. Он бросает ее в машине и торопливо идет к дому — красный, явно подвыпивший. Она с надутым видом ковыляет следом и тащит огромные пакеты.

— Они идут сюда! Не открывайте! — говорит еще кто-то.

Тогда я вскакиваю со словами:

— Не выдумывайте! Они со мной.

Естественно, все в ужасе. Пара человек жалуется, что «эта странная женщина о тебе расспрашивает». Понятно, вот зачем она приехала. Хочет разгадать загадку. Я так и знала. Думает, все будет по ее. Типичная КР. Я изредка с ней заговариваю — даю надежду на продолжение, чтобы она не уехала.

Дальше — больше. Они достают наркотики и пытаются угостить ребят, просто больно смотреть на их позор. Народ в шоке, я тоже. Мне, между прочим, хуже всех — я же за них отвечаю. Они понятия не имеют, как сейчас устроен мир. И даже не пытаются вникнуть.

Когда я понимаю, что момент истины настал, меня охватывают волнение и необычайный прилив энергии. Я ощущаю свою силу.

Пишу им обоим эсэмэски. Его прошу встретиться в саду под яблоней прямо сейчас. А ее — выйти через пару минут.