Калья Рид - Разгадка [litres]

Мне нужно поспать, но я не могу. Свет выключили несколько часов назад. Луна только-только взошла, но ее тусклого свечения достаточно, чтобы моя палата приобрела фиолетовый оттенок. Через весь пол пролегли тени голых веток.

Они качаются в небе туда-сюда. Я вижу ту замерзшую каплю. Она все еще там. Все еще держится. И я пытаюсь напомнить себе, что тоже могу держаться.

Но решимость изменяет мне. Мой взгляд устремлен в угол комнаты. Я вижу там человека. Он сидит и смотрит на меня холодными немигающими глазами. Это отец Ланы. Похоже, он хочет разорвать меня в клочья.

Я слышу его голос. Он скрипучий. Резкий. Неприятный. От него моя кровь стынет в жилах.

– Ты боишься меня? – спрашивает он.

На моей верхней губе выступают бисеринки пота. Я смотрю на свои ноги.

«Не говори с ним. Не смей» , – приказываю я себе.

Я поднимаю глаза.

Он присаживается рядом. Я слышу, как хрустят его суставы. Этот хруст похож на гром. Он рикошетом отдается в моей голове, пока я не сжимаю виски, лишь бы не слышать его.

Это он говорит со мной. Это он меня пугает. Он – мой самый главный кошмар.

– Ты ничто. Ты и сама это знаешь, верно? Эта сука докторша видит твою ложь насквозь. Когда она откажется от тебя, кто останется с тобой после этого? – Его голос становится громче. – Никто! Никто, кроме меня!

Его слова едкие, как кислота. Они обжигают мою душу. Растворяют мою надежду. Бередят старые раны и заставляют их кровоточить. Я издаю мучительный крик. Я кричу во всю мощь легких, лишь бы не слышать его голос. Но он принимает мой вызов и тоже кричит.

В кожу моей головы впиваются ногти. Я чувствую металлический запах крови, но продолжаю давить, все сильнее и сильнее.

В палату вбегает Мэри. Я продолжаю кричать, но исподтишка наблюдаю за ней. Она смотрит на меня и поворачивается кругом, оглядывая комнату. Она его не увидит. Это я предвидела: он не даст ей увидеть себя.

Он умолкает. Я тоже умолкаю. Его губы кривятся в усмешке. Он подносит палец к губам и качает головой.

Я опускаю голову к коленям и начинаю хныкать.

– Наоми, – одергивает меня Мэри и отрывает мои руки от ушей. – Что не так?

Она наклоняется ко мне. В ее глазах застыл вопрос. Я моргаю. Раз. Другой. Третий.

– Мне нужно что-то, чтобы уснуть, – заикаясь, лепечу я.

Мэри отпускает мои запястья, словно они источают яд.

– Я уже дала тебе твои лекарства.

Она пытается уложить меня, но я не поддаюсь.

– Они не действуют, – с нетерпением говорю я. – Мне нужно еще.

– Я не могу дать тебе еще.

Она осторожно пытается уложить меня обратно на кровать, но я сопротивляюсь.

– Почему нет? Мне это нужно. – Я в упор смотрю на Мэри, пока мои глазные яблоки не начинают покалывать от боли. Я резким движением хватаю ее за локоть. – Мне нужно поспать. Мне нужно…

Мне нужно забыть. Хотя бы всего на одну минуту в день, лишь бы не чувствовать отупляющего ужаса.

Она вырывает руку и идет назад к двери.

– Наоми, я не могу прыгнуть выше головы доктора Ратледж. Это она прописывает тебе лекарства и дозировку.

– Это гребаная шутка! – кричу я.

– Поговори об этом завтра с доктором Ратледж.

– Я не могу ждать до завтра! – Мэри отводит взгляд, и я умоляю: – Пожалуйста, Мэри.

На секунду я вижу в ее глазах проблеск сочувствия. Только на секунду.

– Постарайся уснуть, – говорит она и идет к двери. Та со щелчком закрывается за ней.

Мэри думает, что, закрыв дверь, она делает мне лучше, что усталость возьмет верх и я усну. Но она просто заперла меня в комнате с дьяволом.

Я в аду.

Я в аду.

После того как Мэри уходит, я превращаюсь в ненормальную, какой она меня считает. Я колочу в дверь. Пинаю ее ногой. Кричу. Я иду к своему столу, поднимаю стул и швыряю его в дверь.

И все время он наблюдает за мной, сидя в углу со злорадной улыбкой. Он чувствует мой страх. Это его и привлекает. Я даю ему все, что он хочет: контроль и власть. Каждый раз, когда я хнычу или отступаю в испуге, он питается моим страхом. Его тело становится сильнее, голос – громче, и эту власть, которую он имеет надо мной, невозможно терпеть. Она выкручивает мне кишки, я готова рухнуть на пол и корчиться от боли.

Будь у меня больше сил, я бы попыталась дать ему отпор. Велела бы ему держаться от меня подальше. Сказала бы, что я его не боюсь.

Я знаю, что этого никогда не произойдет.

Мои пальцы хватаются за края стола. Дверь распахивается. Я поднимаю глаза и вижу в окне отражение Мэри. Она включает свет. Я моментально щурюсь. Мой взгляд скользит к фигуре в углу. Он все еще наблюдает за мной. Вслед за Мэри в комнату входят еще две медсестры. Они пытаются удержать меня. Каждая мышца в моем теле напряжена и упирается, пытаясь сбросить руки, прижимающие меня к кровати. Я извиваюсь и корчусь под немыслимыми углами. Я кусаю руку медсестры за то, что она придавила мои плечи к матрацу. Я пинаю вторую, держащую мои ноги. Я не хочу, чтобы они касались меня.

Затем приходит дежурный врач. В его руке шприц. Я тотчас расслабляюсь. Наконец-то. Мое спасение. Мои легкие расширяются, и я всасываю весь воздух, какой только могу. Скоро все будет хорошо. Я смогу уснуть и больше не видеть его.

– Наоми, Наоми, – вздыхает в углу отец Ланы. – Это только временная мера. Я всегда буду ждать здесь.

Я игнорирую его и смотрю на шприц. Мой рукав закатан выше локтя. Я чувствую, как доктор ищет вену, и стараюсь не дергаться. Наконец он ее находит, и острый болезненный укол того стоит. Я на пути к облегчению. Еще несколько минут – и я буду там.

– Только не открывай глаз. Если ты его не видишь, его нет , – говорит голос в моей голове.

– Я продолжу следить за тобой отсюда, – говорит он. В его холодном голосе слышатся садистские нотки.

Никто из тех, что сейчас суетятся вокруг меня, не реагирует на его голос. Только я. Но и мне постепенно становится все равно. Лекарство начинает действовать. Правда, очень-очень медленно. Но я подозреваю, что это делается специально. Чтобы вы – и только вы – могли запомнить это чувство.

Я смотрю на свет на потолке. Он превращается в калейдоскоп белых фрагментов. Те превращаются в сферы, которые отделяются и распадаются на миллион кусочков. Я смотрю, как они множатся. Это прекрасное зрелище. И все же я отрываю от него взгляд и смотрю на лица вокруг себя. Медсестра, которая держала мои ноги, теперь стоит рядом со мной. Ее лицо расплывается и исчезает. Она гладит меня по волосам и говорит нежным голосом:

– Просто расслабься.

Я киваю. Или пытаюсь кивнуть.

«Просто расслабься, просто расслабься» , – повторяю я себе.

Доктор и медсестры уходят, в комнате остается лишь звук моего дыхания. Я кладу руку на бешено стучащее сердце и переворачиваюсь на бок. Лекарство разносится по всему моему телу. Мои мышцы расслабляются. Мои кости становятся невесомыми.