Джонатан Келлерман - Плоть и кровь

Ресторанный кондиционер работал достаточно громко, чтобы скрыть звук щелчков моей камеры.

Хорошие, четкие снимки обоих. Близкий снимок Даггера, закусившего губу. Затем бесстрастное лицо Костюма, черные глаза.

Я продолжал щелкать, делая боковые снимки и снимки сзади, пока они шли к машине. Поймал их идущими в ногу. Никакой дружбы. Только бизнес.

Даггер повел машину назад через аллею. Я дал им двухминутную фору перед тем, как завести двигатель "севильи".

Даггер ехал по направлению к Оушен-авеню. Неужели вез убийцу к себе домой? Меня бы это очень удивило.

И точно – вместо того чтобы свернуть налево, к небоскребу, он поехал направо. Между нами был теперь только грузовик, но размеры машины надежно скрывали меня из виду, пока мы двигались по направлению к побережью.

Я перестроился в правую полосу и подъехал на расстояние, с которого мог рассмотреть Даггера за рулем, сидящего прямо и неподвижно. Зато Черный Костюм вертел головой из стороны в сторону. Он рассматривал особняки, усеивающие Золотой берег Санта-Моники, белый дощатый дворец, построенный однажды Уильямом Рандольфом Херстом [23] для Мэриен Дэвис, а сейчас превратившийся в груду досок. Вдоль побережья расположились просторные автостоянки, которые не скрывали вид на Тихий океан, маслянистый и грязно-серый под нависшими облаками. За неразберихой, устроенной чайками, не было видно облаков. Несколько серферов в мокрых костюмах выплыли подальше за линию прилива, потому что волнорезы разбивали волны до мелкой ряби.

Океан в любую погоду прекрасен.

Черный Костюм внимательно рассматривал достопримечательности. Даггер смотрел только вперед и давил на педаль газа.

Он промчался до Малибу, мимо места последнего оползня и жалкой попытки городской администрации победить природу при помощи земляных насыпей, мешков с песком и розоватых склонов из стекловолокна, выглядевших настолько же реально, насколько реальными казались обещания администрации.

Еще несколько влажных зим – и побережье будет выглядеть как Диснейленд.

Голова Черного Костюма перестала вращаться из стороны в сторону: на берегу расположились торговые центры, пиццерии и магазины, торгующие разным барахлом, – не велика разница между его родным Бруклином и Малибу.

Я ехал за "вольво" через Ла-Косту, потом мимо частной дороги, ведущей в Колони, и мимо изумрудных холмов университета Пеппердин. У меня уже не оставалось сомнений, куда направляется Даггер. Поэтому я был готов, когда он включил левый поворотник и перестроился в центральную полосу для поворота.

"Вольво" остановился за четверть мили от пересечения дорог Райской бухты и Рамирес-кэньон. Большой пластиковый плакат рекламировал ресторан "Песчаный доллар" и парковку для трейлеров, которая граничила с частным пляжем ресторана.

Жилая зона Малибу. Половина мили, перерезанная воротами, каждые из которых были выполнены вручную и по индивидуальному заказу, окружены старыми деревьями и кустарниками, слишком великолепными клумбами, камерами видеонаблюдения и табличками "Частная собственность. Проход запрещен".

Лучшее из лучшего: несколько обширных владений с уединенными пещерами, песчаными пляжами и видом на судоходный канал.

Ворота, в которые въехал Даггер, представляли собой клубок из блестящих медных щупалец в тени от сосен и пальм. У доктора, вероятно, был пульт дистанционного управления, потому что, до того как он завершил разворот через шоссе, осьминог распахнул щупальца, и "вольво" заехал внутрь. Я уже держал наготове свою дешевую камеру и быстро сделал несколько кадров автомашины, исчезающей за воротами.

Щелк, щелк, щелк.

Ворота закрылись. Дальше дорога мне заказана.

Напряженный выдался у Даггера день. Значит, он привез Черного Костюма к отцу, в этот оплот наслаждений, находившийся по своему статусу в нескольких тысячах световых лет от той маленькой кельи в Ньюпорте, которую Даггер некогда называл домом. Несмотря на внешность потрепанного парня и попытки дистанцироваться от папаши, едва дела становятся плохи, он все равно бежит домой, словно домашний голубок.

Шагает в ногу с человеком в черном костюме и с непроницаемым лицом.

Бизнес сводит самых разных людей.

Кто будет следующим?

Я вернулся в Санта-Монику, нашел передвижную студию проявки фотопленок ("Дубликаты бесплатно!"), выпил чашку кофе, пока печатали мои снимки, а потом исследовал плоды своих трудов. Большая часть пленки ушла на кадры заднего плана, слишком неясные, чтобы оказаться полезными. И все же мне удалось заснять Даггера и Черного Костюма вместе и каждого по отдельности крупным планом. Хороший снимок "вольво", въезжающего в медные ворота, но, к сожалению, не виден номер автомобиля. Адрес Тони Дьюка частично закрыт зеленью, хотя это не важно: те ворота – единственные в своем роде.

Я поехал домой. Машины Робин не было, и я, как ни стыдно признаваться, обрадовался этому факту. По пути в свой кабинет позвонил Майло.

– Пистолет, из которого убили Джейн, был зарегистрирован, – сказал он. Ни приветствия, ни предварительных замечаний. – И угадай – на кого?

– На Чарльза Менсона [24], – ответил я.

– На Лорен. Она купила его два года назад в "Большой пятерке" на Сан-Винсенте, недалеко от ее квартиры. Видимо, решила, что при такой работе защита не помешает. А может, она была только еще одной одинокой женщиной... Похоже, Лорен одолжила пистолет матери, а отчим им завладел.

– Итак, несчастный случай...

– Пока все указывает на это, Алекс.

– В чем обвинят Мэла Эббота? – спросил я.

– У прокурора в офисе "мозговой штурм", потому что ситуация действительно не из легких. Мэл – беспомощный старик. Никто не смеет его допрашивать без адвоката. Но он не может в силу состояния своего здоровья нанять кого-нибудь по собственной воле. В то же время Эббот слишком богат, чтобы просить государственного защитника. Скорее всего ему все-таки назначат временного адвоката, а также юриста из комиссии по дееспособности. Руиз и Галлардо ищут родственников, кого-то, кто возьмет на себя ответственность. Тем временем Эббот лежит на уютной койке в тюремной палате Центральной окружной больницы. Врачи утверждают, что смогут дать полную картину его состояния только через несколько дней.

– Что произойдет, когда назначат адвоката?

– Показуха никому не нужна, Алекс. Думаю, Эббота тихо обвинят.

– Тихо и без лишнего шума, – повторил я.

– Если ты считаешь, что мертвая женщина и жалкий старик, доживающий свои дни в психушке, – это "без лишнего шума", то ты прав.

– Все относительно. К сожалению, я только что нашел в деле дополнительные осложнения.

– Ты о чем? – насторожился Майло.