Джон Харт - Путь искупления

– Десять.

– Ладно, десять так десять. Любящая семья, толстые артерии и двадцать лет до пенсии – есть за что держаться.

– Забавно. Спасибо на добром слове.

Элизабет взяла из стеклянной банки леденец, подбоченилась, выставив бедро, и посмотрела сверху вниз на круглое лицо Чарли Бекетта. Ростом он был в шесть футов три дюйма [5] Шесть футов и три дюйма – 191 см. и уже порядком растолстел, но однажды она видела, как он перекинул двухсотфунтового [6] Двести фунтов – 90 кг. подозреваемого через крышу припаркованной машины, даже не повредив краску.

– Классная прическа, – заметил Бекетт.

Она прикоснулась к своим волосам, ощутив, насколько они короткие и взлохмаченные, торчат во все стороны.

– Ты серьезно?

– Сарказм, женщина! Что это ты с собой сделала?

– Наверное, в зеркале мне виделось что-то другое.

– Наверное, тебе следовало нанять кого-нибудь, кто знает, что делает. Когда это произошло? Я же видел тебя два дня назад.

Она лишь смутно припоминала, как состригла их – в четыре утра, пьяная, не включив свет в ванной. Над чем-то тогда смеялась, но это больше походило на плач.

– Что ты тут вообще делаешь, Чарли? Ночь на дворе.

– Стрельба в колледже, – объяснил Бекетт.

– Господи, только не опять!

– Не, это из другой оперы. Какие-то местные ребятки пытались навалять одному салаге-первокурснику, поскольку решили, что он гомик. Гомик там, не гомик, но оказалось, что он большой фанат закона про скрытое ношение [7] При соблюдении ряда обязательных условий обычным гражданам штата Северная Каролина разрешается скрытое ношение огнестрельного оружия. . Они загнали его в переулок возле парикмахерской на краю кампуса. Четверо на одного, вот он и вытащил «тридцать восьмой».

– Убил кого-нибудь?

– Прострелил одному из этих дустов руку. Остальные сдрыснули, когда это произошло. Впрочем, у нас есть имена. Сейчас ищем.

– Этому парню что-нибудь предъявили?

– Так ведь четверо на одного! Студент, ни одного привода… – Бекетт покачал головой. – Что касается меня, то сейчас чисто бумажки осталось оформить.

– И все, насколько я полагаю.

– Тоже так думаю.

– Слышь, мне надо идти.

– Угу, капитан сказал, что ты скоро появишься. Вид у него не слишком-то довольный.

– Он меня застукал, что околачиваюсь у входа.

– Но тебя же все-таки отстранили… Не забыла, надеюсь?

– Нет.

– И этим ты не особо помогаешь своему разбирательству.

Элизабет знала, что он имеет в виду. Возникало все больше вопросов про тот подвал – в отличие от имеющихся у нее ответов. Напряжение нарастало. Полиция штата. Генеральный прокурор.

– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Как Кэрол?

Бекетт опять откинулся в кресле и пожал плечами.

– Работает допоздна.

– В парикмахерских салонах тоже бывает такая горячка?

– Веришь или нет – случается. Свадьба, по-моему. Или развод. Короче, что-то такое празднуют. Вечером – глубокое кондиционирование. С утра стрижка и укладка.

– Ого!

– Во-во. Она все еще хочет привести тебя в порядок, кстати.

– С кем, с ортодонтом?

– С дантистом.

– А есть разница?

– Кто-то из них больше берет, по-моему.

Элизабет стряхнула воображаемую пылинку с плеча.

– Подождет.

– Послушай, Лиз. – Бекетт подался к ней, понизив голос. – Я ведь старался не дергать тебя с этой стрельбой. Верно? Старался быть напарником, другом, проявлять понимание. Но завтра эти копы из штата…

– У них есть моя объяснительная. Задавая одни и те же вопросы, не получишь каких-то других ответов.

– У них было четыре дня, чтобы найти свидетелей, поговорить с Ченнинг, обработать место происшествия… Они не будут задавать те же самые вопросы. Сама знаешь.

Она пожала плечами.

– Мой рассказ от этого не изменится.

– Это политика, Лиз. Сама-то понимаешь? Белый коп, черные потерпевшие…

– Они не потерпевшие!

– Послушай. – Бекетт изучал ее лицо, явно обеспокоенный. – Они хотят прищучить копа, который, на их взгляд, либо расист, либо психически нестабилен, или и то и другое сразу. Для них это ты. Скоро выборы, и генеральный прокурор хочет закорешиться с черным населением. Он думает, это как раз подходящий вариант.

– Да плевать я на все это хотела.

– Ты выстрелила в них восемнадцать раз.

– Они насиловали эту девчушку чуть ли не двое суток.

– Знаю, но послушай…

– Скрутили ей руки проволокой прямо до кости.

– Лиз…

– Да я сто лет уже Лиз, черт побери! Они ей сказали, что задушат ее, когда с ней закончат, а потом выбросят труп в карьер. Уже и пластиковый мешок, и строительный скотч приготовили. Один из них хотел отыметь ее уже мертвую. Называл это «родео с белой телкой».

– Да знаю я все это, – отмахнулся Бекетт.

– Тогда этого разговора не было бы.

– Но он есть, так ведь? Отец Ченнинг – богатый и белый. Люди, которых ты застрелила, – бедные и черные. Это политика. Пресса. Это уже началось. Сама ведь видела газеты. Еще вот столько, – он показал на пальцах, – и дело выйдет на общенациональный уровень. Люди хотят суда и приговора.

Элизабет знала, кого конкретно он понимал под «людьми». Политиков. Агитаторов-подстрекателей. Тех, кто считает, что существующая система окончательно коррумпирована.

– Ты можешь поговорить с юристом?

– Уже поговорила.

– Ой, да брось! – Бекетт откинулся в кресле, внимательно глядя на нее. – Он постоянно названивает сюда, ищет тебя… Говорит, что ты так и не пришла на встречу, не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь. Полиция штата хочет впаять тебе двойное убийство, а ты так выдрючиваешься, будто бы и не разрядила весь боезапас в двух безоружных людей!

– У меня была веская причина.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, но вопрос не в этом, как тебе не понятно? Копов тоже сажают в тюрьму. Тебе это известно получше, чем всем остальным.

Его взгляд был таким же резким, как и слова. Но Элизабет было плевать. Даже после тринадцати лет.

– Я не собираюсь говорить про него, Чарли. Только не сегодня. И тем более с тобой.

– Сегодня он выходит из тюрьмы. Полагаю, ты сознаешь иронию ситуации. – Бекетт закинул за затылок сцепленные руки, словно вызывая ее оспорить очевидные факты.

«Копов тоже сажают в тюрьму».

«Иногда они оттуда выходят».

– Пойду-ка я лучше пообщаюсь с капитаном.

– Лиз, погоди…

Но она не стала. Отошла от Бекетта и дважды постучала перед тем, как открыть дверь капитанского кабинета. Дайер сидел за своим столом. Даже в столь поздний час костюм сидел на нем как влитой, галстук туго затянут.

– Ты как?

Она неопределенно махнула рукой, но не смогла скрыть злости и разочарования.

– Напарники. Мнения.

– Бекетт всего лишь желает тебе лучшего. Как и все наши.