То Сону - Джастисмен [litres]

Парни на крутых опасных байках с подрезанными амортизаторами, которые больше не амортизируют, частенько привозили таких девочек на берега сеульских речек. Здесь девочки встречались с пьяными мужичками и какое-то время зарабатывали на жизнь, торгуя собой, пока их не вытесняли новые девчонки. Тогда они шли в салон «Сосульки».

Для девочек не было никакой разницы, отдать ли часть полученных денег парням на олдскульных байках, или оставить процент салону. Наоборот, доход в салоне был стабильнее, поэтому некоторые шли туда сразу, и со временем таких становилось все больше.

Убежав из дома, школьницы обычно бродили по таким районам, как Куро и Силлим, где много круглосуточных кабаков и фастфуд-заведеньиц, а главное – там много их сверстниц. Вот так и начиналось их бродяжничество.

Поспав урывками в уличных забегаловках, девочки знакомились с другими сбежавшими подростками и перебирались к ним, в крохотные комнатушки в том же Куро или Кванмёне. Нередко в этих клетушках ночевало по пять-шесть девочек и мальчиков за раз.

Девчонки посимпатичней имели шанс подружиться с кем-нибудь из байкеров и перебраться к ним в комнату попросторнее; это выглядело очень круто, но кончалось обычно тем, что девочка шла работать ночной бабочкой.

Когда мужчина и женщина живут вместе, кто-то должен зарабатывать на жизнь, а большинство этих парней на байках были сущими идиотами, так что думать о деньгах приходилось девчонкам. Тем более что для молодых женщин, готовых поступиться приличиями и правилами, открывается множество путей для заработка. На такой товар покупатель всегда найдется.

Парни, которые ничего не умели, кроме как языком трепать, брали на себя поиск комнаты, транспорт и охрану. Это сложно было назвать разделением обязанностей. Иногда они грабили пьяных дядек, годившихся им в отцы, но заработком это тоже не было, потому что деньги ребята тратили в основном на себя.

Из-за этого и девчонкам ничего не удавалось накопить. Все, что они зарабатывали, уходило на проживание. Парни проматывали свой заработок, а девочки свой делили на двоих, в результате ни те ни другие ничего не могли накопить. На первый взгляд казалось, что отношения в этих парах рождены любовью или хотя бы взаимной симпатией, но на самом деле парни просто работали сутенерами, а у девчонок не было особого выбора, так как в этом враждебном мире выжить в одиночку довольно трудно.

А потом парень заводил себе новую подружку либо они просто ссорились, и девочки шли в бары, где нужно было подавать клиентам выпивку и всячески их ублажать, или в салоны вроде «Сосулек», или в какие-нибудь «комнаты поцелуев». Там они обретали «независимость».

Обычно девочки не хотели идти в настоящий бордель, где пришлось бы проститься с иллюзией свободы выбора и работать в качестве полноценной проститутки, а потому они предпочитали места, где можно было ограничиться работой рук и рта.

На следующий шаг решались только девочки, у которых были долги (чаще всего по вине сожителя-сутенера), остальным, чтобы обрести самостоятельность, хватало работы в салонах. О тех же, кто все-таки решался всерьез заняться проституцией, говорили как о поставивших крест на своей жизни.

Девочки начинали бродяжничать, не задумываясь о будущем, поддавшись порыву в корне изменить свою жизнь. Они были детьми, мечтающими о свободе, но их подростковый бунт приводил к тому, что обстоятельства загоняли их в угол. Поддавшись искушению, они оказывались на улице и не знали, как вернуться назад. Общество не хотело принимать их обратно и предпочитало не думать об оставшихся за бортом.

Восьмой убитый, которого мы могли бы называть бандитом, хотя на его визитке значилось «бизнесмен», когда-то сам был трудным подростком, ему случалось насиловать таких вот девчонок. И все, что относится к категории социальных проблем молодежи, не казалось ему чем-то особенным – это была часть его жизни.

Маргинальное поведение школьников было для него просто одним из возможных вариантов, он и сам в свое время выбрал именно такой путь. Он принадлежал к породе людей, которые считают, что в жизни главное – выжить любым способом, не гнушаясь никакими средствами. Как любят говорить в фильмах: «сильные парни живут недолго, но только те, кто умеет выживать, сильны по-настоящему».

В том, что девочки убегают из дома он не видел ничего, кроме хорошей возможности получить работниц для своего салона. Ему было наплевать, как они там выживают, главное, чтобы его салон приносил деньги. И бизнес действительно развивался успешно: денег у парня стало гораздо больше, чем в те времена, когда он был рэкетиром.

Он даже купил себе седан с объемом двигателя три и пять. Самой важной характеристикой машины была ее способность плавно входить в крутые повороты.

Он повесил себе на шею золотую цепь весом 37,5 г, на кисть надел золотой браслет весом 18,5 г, а мизинец правой руки украсил золотым перстнем с огромным изумрудом.

Он ходил носками врозь, носил яркий узорчатый свитер «Миссони», кожаный ремень от «Гермес» с большой буквой «Г» на пряжке и туфли от «Гуччи». Вот только каблук всегда был стерт с внешней стороны, точно подтаявший айсберг, и каблуки приходилось подбивать каждые три месяца. «Все говорят, Гуччи – это реально шедевр, так чож они, блять, так изнашиваются?!» – возмущался он.

Еще ему хотелось купить часы «Ролекс» – последний штрих в идеальной картинке, о которой он мечтал столько лет, но не решался взять подлинные дорогие часы, потому что слишком часто терял вещи. Кроме того, для него было важно лишь впечатление, которое он производит на людей, а не то, действительно ли на нем фирменный прикид или подделка.

Поэтому он решил купить паленый «Ролекс» через приятеля из Сихына, который всегда одевался в спортивные костюмы «Фила». Приятель работал парковщиком в торговом комплексе Тондэмун и был знаком с человеком, толкающим такой товар. Приятель пообещал Восьмому, что тот сможет взять А-класс по цене С-класса, и действительно принес часы, которые, на его взгляд, невозможно было отличить от настоящих. «Думаю, даже сам директор «Ролекса» не распознает подделку!» – сказал друг в трениках и майке «Фила».

Обрадованный Восьмой достал кошелек «Феррагамо» из барсетки «Луи Виттон» и отдал другу (в дополнение к стоимости часов) банковский чек на сто тысяч вон, надел часы, на которых красовалась надпись «Lorex», и отправился в салон. А приятель, который и так уже включил свои комиссионные в цену часов, с завистью проследил, как этот чувак, вроде него самого, отбывает на седане – машине, на которой в их родном Сихыне разъезжает только сам босс.

Когда Восьмой вернулся с часами, в «Сосульках» царил хаос. Внезапно ворвавшиеся копы перевернули все вверх дном. И, может, обошлось бы, не будь нескольких арендованных салоном крошечных комнатушек. Они предназначались для девочек, которые были готовы по-настоящему переспать с клиентом, а не «размениваться» на минет. Собственно, они сами и попросили об этих комнатах, сказав, что будут туда приводить клиентов, а он не без удовольствия согласился, полагая, что тоже не останется в накладе.