Дэвид Балдаччи - Искупление

Чилдресс развел руками и сказал искренне, даже задушевно:

– Скажу еще раз: когда он служил в полиции, у него здесь не было большего сторонника, чем я, ваша честь. Но в родном городе он давно уже не живет. Я более не могу сказать, что знаю этого человека. Честно говоря, то, что он опустился до жульничества, наплевав на предупреждение об отстранении от дела, не внушает доверия. Должен вам в этом признаться.

Судья Дикерсон посмотрел на Декера:

– Эти сведения правдивы?

– В ФБР я как работал, так и работаю. И связи с сообществом у меня остались.

– Боюсь, что это просто не соответствует действительности, – встрял Чилдресс. – У него здесь нет ни дома, ни какой-либо собственности. Ни работы, кстати. Или…

– Здесь лежит моя семья, – тихо проронил Декер, глядя не на Чилдресса, а прямиком на Дикерсона. – Вот почему я вернулся в город. Чтобы посетить могилы моей жены и дочери. Ей исполнилось бы четырнадцать. – Он сделал паузу. – Так что связи мои с сообществом очень глубоки. Настолько, что глубже не бывает.

Нэтти на это цокнул языком и закатил глаза. Чилдресс выглядел явно обескураженным. А вот глаза Бейли наполнились слезами, и она опустила взгляд себе на руки.

Дикерсон кивнул.

– Мистер Декер, я принимаю ваше заявление о невиновности, и вы освобождаетесь без залога под подписку о невыезде. Дата судебного разбирательства будет объявлена дополнительно. Единственная просьба: если вы запланируете покинуть этот район, то сообщите об этом суду.

– Я никуда не уеду, ваша честь, пока все здесь не будет улажено.

Дикерсон удалился к себе. Как только дверь за ним закрылась, Чилдресс встал перед Декером и воинственно оглядел его с головы до ног. Едва лишь судьи не стало рядом, как манерность службиста у него сменилась на злобную заносчивость.

– Слов нет, как я рад твоему возвращению, Декер. Вот уж мы возьмем тебя за задницу. – Он поглядел на Нэтти. – Повтори-ка еще раз, какой срок ему грозит за это дело?

– От одного до трех, – угодливо объявил тот. – А с отягчающими так и вдвойне.

– Ну вот, – злорадно обернулся Чилдресс к Декеру. – Надеюсь, под отягчающие подведем.

Декер выдержал на себе его змеиный взгляд.

– Вам, видимо, хочется не допустить раскрытие убийства Хокинса.

– С чего ты взял? – спросил Чилдресс все с той же надменной миной.

– Потому что вы поручили это дело Нэтти. Который не может разгадать даже то, почему вы такой долбоящер.

Бейли закашлялась и отвернулась, утирая глаза.

Чилдресс на секунду опешил, а затем рявкнул:

– Думаешь, ты из всех самый умный, да?

– Нет. Просто думаю, что с убийствами Ричардсов и Каца я напортачил. И теперь рассчитываю это исправить.

– Тебе не это надо рассчитывать, а как себе срок скостить за препятствование и вмешательство.

– Думаю, это разрешится само собой.

– О, так он еще и думает? – ухмылка Чилдресса стала еще шире и ехидней. Он снова бросил взгляд на Нэтти, а затем на Декера. – И как же ты, черт возьми, думаешь этого добиться? Скажи, сделай милость.

– Говорить – пустое дело. Все равно не поймете.

Чилдресс пальцем ткнул Декера в грудь.

– Мне ума хватает, чтобы заправлять этим гребаным полицейским управлением.

– Ну, это не совсем так. Тут дело в том, что вы извлекаете огромную выгоду из принципа.

– Здесь ты прав, черт тебя дери. Принципы у меня есть.

– Я сказал не «принципы», а « принцип ».

Чилдресс гордо вскинул подбородок, а затем подозрительно спросил:

– Это ты о чем?

– У него, Чилдресс, твое имя.

– Какое же?

– Принцип Питера [18] Игра слов; принцип Питера – правило, выдвинутое канадским работником образования Лоуренсом Питером и гласящее, что в системах, где главенствует иерархическая система подчинения, каждый нацелен добраться до такого уровня, где он будет наиболее некомпетентен (одновременно обладая большей властью, чем на тех уровнях, где был в той или иной степени компетентным). . – Декер повернулся к Бейли: – Бет, мой адвокат, когда он у меня появится, на тебя выйдет.

– Хорошо, Амос, – кивнула она. – Есть некоторые формальности.

Декер перевел взгляд на Нэтти:

– Когда я найду убийц Хокинса, Ричардсов и Каца, ты об этом узнаешь.

– Я тебя на дух туда не подпущу, – злобно вскинулся Нэтти.

– Меня тут пытались убить, – напомнил Декер. – А я этого не люблю.

– Мы работаем над этим, – отбрил тот.

– Зацепки какие-то есть? – спросил Декер.

– Я же сказал, работаем, – повторил Нэтти. – Ты мне не нравишься, Декер. И ты это знаешь. Но еще меньше мне нравятся те, кто поднимает руку на полицейских. И я доберусь до тех, кто это сделал.

Чилдресс, казалось, был все еще сосредоточен на том, что сказал ему непокорный коп.

– Нет закона, который запрещал бы агенту ФБР расследовать преступление, – сказал Декер.

– Я знаю, что это дело ты щупаешь не для ФБР, – пробурчал Нэтти.

– На каком основании? – спросил Декер.

– На таком, что… На таком, что я, черт возьми, так сказал!

Бейли на это лишь закатила глаза и стала собирать в свой кейс бумаги.

– Все думаешь о принципе Питера? – усмехнулась она над все еще соображающим Чилдрессом. – Боже мой, да глянул бы уже в Гугле.

И двинулась к выходу; Декер за ней.

– Ты куда подался? – бросил ему вслед Чилдресс.

Но тот шел не останавливаясь.

Декер как раз пристроился у себя в постели.

Арест и слушание дела о залоге сказались на нервах больше, чем он показывал на людях. С таким змеем, как Чилдресс, дышащим в затылок, раскрывать дело будет еще муторней. Оно и так-то сложно.

Повернувшись на бок, он ткнул кулаком подушку, чтоб удобней лежалось.

Память Декера – и его бремя, и золотая жила. Именно она давала ему невероятные инструменты для успешной реализации того, что он делал, но она же заключала его в неразрушимую клетку воспоминаний, которую любой другой мог просто добровольно пригасить.

Даже хорошо, что Ланкастер взяла самоотвод, а Джеймисон вернулась в штаб-квартиру ФБР. Лучше уж сносить все в одиночку. После этого дела, если на то пошло, ФБР можно будет просто бросить и уехать куда-нибудь, побыть в уединении. Но на самом деле с выбором может оказаться негусто. Понятно, что Богарту начинают досаждать эти его постоянные отлучки и разъезды по своим делам. ФБР – это много чего, в том числе и бюрократия с правилами и субординацией в приоритете. Нельзя вечно противиться ей и ее укладу, не чувствуя на себе последствий.

«Так что, может статься, после всего этого пойдешь по дорожке один».

Сеанс самокопания внезапно оказался прерван стуком в дверь.

Декер со стоном поглядел на часы: времени около одиннадцати.

Он повернулся на другой бок и закрыл глаза.