Тана Френч - Ведьмин вяз

– Так иди к ней, – сказала мне Сюзанна. – Вдруг ее вырвет…

– Ей не настолько плохо. Просто нужно поспать.

Я сам удивился, до чего непринужденно у меня это вышло, никакого намека на кризис, ничего такого, что выдало бы парня, от которого только что ушла девушка. Видимо, я просто ни минуты не верил, что Мелисса способна меня бросить. Ведь она была со мной все эти жуткие месяцы, когда я и на человека не был похож, вряд ли она уйдет из-за того, что я решил кое-что разнюхать. Когда я вернусь в спальню, она уже наверняка будет спать, не раздевшись, на покрывале, а у кровати окажется раскрытый чемодан, куда она бросила несколько случайных вещей, чтобы показать, что настроена серьезно, я обниму ее, укрою нас одеялом, а утром, когда пройдет похмелье, мы все обсудим и уладим. А еще мне безумно хотелось принести ей важную новость, доказать, что я не зря в это ввязался, что это не какое-то там дурацкое саморазрушение без цели и смысла.

– И если честно, меня это совершенно устраивает. Потому что нам надо поговорить, Леон, даже лучше, если Мелиссы при этом не будет.

– Что? – Леон вскинул голову, уставился на меня. – О чем поговорить? Я ничего Рафферти не сказал, Тоби, клянусь…

– Да не об этом. Хрен с ним. – Я поднял стакан – свой ли, чужой, неважно – и сделал большой глоток. – Я хочу с тобой поговорить про ограбление.

Сюзанна перевернулась на бок, приподнялась на локте, посмотрела на меня.

– Но почему? – спросила она.

– Ну как, – ответил я. – У тех двоих, у тех двух уродов, которые ко мне вломились, был план. Они ждали, они высдели… выдслели… – Нет, сейчас мне это нипочем не выговорить. – В общем, дождались, пока я вернусь домой, ворвались, ограбили, тогда я на это толком внимания не обратил, учитывая все остальное, а вот сейчас задумался, так? А еще они меня избили. Нет, – Леон пошевелился было, – заткнись, ты не представляешь, во что это вылилось, даже не старайся, все равно не угадаешь. Молчи.

Леон весь сжался, грыз ноготь большого пальца и часто дышал, а на меня даже и не смотрел. Ну точно, подумал я, совесть нечиста, хоть тут я не ошибся.

– Знаешь, что сказал детектив, который занимался этим делом? – Я подался к нему. – Что если бы это ограбление было случайным, если бы ко мне вломились самые обычные гопники, которые польстились на мою тачку, он бы давно уже их нашел. Потому что всех их знает. А тут у него даже предположений не возникло. Потому что, заткнись ты, Леон , – прогремел я, наверняка разбужу Хьюго, Мелиссу, соседей, плевать, – потому что эти знали, к кому шли . А не залезли наугад. Просто один маленький говнюк обиделся на меня и решил отомстить , и ему это удалось. Вот я и пытаюсь тебе объяснить, что на меня никто сроду не таил зла, потому что я никогда не обижаю тех, кто меня любит. В отличие от тебя .

– Хватит, – едва ли не простонал Леон, – я больше не могу.

– Ты же первый начал. Объявил, что мне на тебя было наплевать, можно подумать, это мои проблемы, а тебе совершенно необязательно уметь за себя постоять… – Я не это хотел сказать, я собирался его разговорить, выведать всю подноготную с помощью лести, я вовсе не думал на него наезжать, но меня понесло, и я уже не сумел бы остановиться, даже если бы захотел. – По крайней мере, теперь я хоть знаю, кто хотел мне отомстить…

– Тоби, – сказала Сюзанна резко, – остановись.

– Единственный человек – смотри на меня, говнюк , – единственный человек, который настолько меня ненавидит, что готов подослать ко мне громил, чтобы те отмудохали меня до полусмерти. По-твоему, это карма, что ли? За то, что я не защитил тебя от Доминика?

– Никого я не подсылал! Тоби, о чем ты говоришь, я тебе не мстил…

– А теперь еще рассказываешь Рафферти всякую херню… – Я схватил его за свитер, дернул на себя, чтобы он взглянул мне в глаза, но рука у меня была слабая, как у ребенка, и Леон вывернулся, сжался еще сильнее. – Мало тебе того, что ты мне жизнь испортил, так теперь еще и посадить решил? Да за что, что такого произошло, что ты со мной так…

Я готов был его ударить. Уже занес кулак, представил с восторгом, как сейчас впечатаю в его лицо, но Сюзанна перехватила мою руку и спросила негромко:

– Где ты был?

Я развернулся, чтобы хорошенько на нее рявкнуть, но при виде нее онемел. Волосы растрепались, клипсы едва не падают с мочек, зрачки расширены, взгляд блуждающий.

– Что?

– В ту ночь. Тоби. Куда ты ходил?

В ту ночь. Я подумал, она говорит о провале, дыре в моей памяти между пабом и моей гостиной.

– Не знаю, – ответил я; мне казалось, что моя голова, раскачавшись, вот-вот сорвется с шеи. – Я пытался вспомнить. Но не смог.

Сюзанна покачнулась и сильнее вцепилась в мою руку, чтобы не упасть.

– А что? – Меня снова охватила подозрительность. – Ты знаешь? Откуда ты…

– Я заходила в твою комнату.

– В какую еще комнату? – не понял я.

– Когда пришло сообщение от Доминика. Я перепугалась. Не понимала, что происходит. Мне нужно было с кем-то поговорить. Я пошла к Леону, но он дрых без задних ног, а когда я попыталась его разбудить, послал меня на хрен и укрылся с головой одеялом. Тогда я пошла к тебе. А тебя не было.

– Да быть не может. – Я выпустил Леона; он шмыгал носом где-то в темноте. – О чем ты? Я не это имел в виду.

– Я до рассвета просидела у себя в комнате на кровати, прислушивалась, не вернешься ли ты. Я перепугалась, думала, Доминик что-нибудь с тобой сделал и поэтому написал такое сообщение… в конце концов я уснула. А когда проснулась, ты уже был дома.

– Погоди. – Она так стиснула мою руку, что мне было больно. – Но ты же сказала, что не обратила на ту эсэмэску никакого внимания. Твои собственные слова.

– Я не хотела никому говорить. Еще подумают, что я… И детективам не сказала. Но где ты все-таки был? Неужели не помнишь?

– Да я не об этом, – ответил я. – Я имел в виду ту ночь, когда меня избили. У меня в квартире. А в ту ночь, с Домиником… когда Доминик… я был дома, в кровати.

– Нет.

– Да.

– Нет. Я проверяла.

Я уставился на нее. А она на меня. Где-то в доме, так слабо и далеко, словно это было скорее ощущение, чем звук, хлопнула дверь.

Медленно, капля за каплей, ее слова просачивались сквозь многослойную путаницу в моем мозгу. Леон с Сюзанной узнали мою толстовку, сообщили Рафферти, что я не ладил с Домиником, отдали копам снимок вовсе не потому, что с макиавеллиевским коварством задумали меня подставить. Если бы они и вправду решили отправить меня за решетку, наверняка действовали бы ловчее. Могли соврать копам что угодно – взять хотя бы изобиловавшую скандальными подробностями историю, которую Сюзанна только что сочинила, и мне с моей исковерканной памятью не удалось бы отвертеться. Они навели на меня Рафферти из опасения, что в противном случае он примется за них самих, и вдобавок – эти их мелкие подколки, мол, вечно тебе все сходит с рук – не собирались принимать удар на себя. Потому что думали, будто я и правда это сделал.