Алексей Калинин - Бестселлер

Несмотря ни на что выберется.

Есть точка невозврата из мечты, и Джулия её прошла…

Сквозь слезы она заметила, как открылась входная дверь. На пороге возникла фигура короля. Шуршание пластика подсказало, что он принес еду. Джулия как могла мягко улыбнулась мужчине.

— Здравствуй, любимый король. Ты принес королеве черничный пирог? Королева хорошо постаралась, она написала про короля.

— Зачем ты всё разгромила? — спросил мужчина, аккуратно ступая по осколкам и лохмотьям.

— Я? Я не знаю. Наверное, я соскучилась без короля, потому и уснула. Да-да, я уснула, а пока я спала, кто-то приходил и намусорил здесь. Точно-точно, так всё и было. Я бы никогда в комнате не стала мусорить, королева не такая.

Она вытерла слезы и только сейчас заметила, что на короле надеты кожаные обтягивающие шорты, в руках небольшая плетка с пучком ремешков, похожая на конский хвост, который привязали к дилдо. Шуршание пластика означало вовсе не пакет с едой, вовсе нет. Шуршание шло от небольших пластин на груди, которые имитировали броню древних римлян.

«Жестокие соблазны».

Он всё-таки читал эту книгу! И это плохо…

Но с другой стороны, героиня книги Сюзанна довольно активно сопротивлялась маньяку-насильнику, поэтому у Джулии появлялся дополнительный шанс. Но, черт возьми — надо же было такое написать…

А если его ещё и раззадорить, то он вообще потеряет контроль и тогда план Джулии будет завершен. Что будет следовать дальше — у писательницы пока не было мыслей.

— Я написала про тебя, мой король. Хочешь, я прочту?

— Хм, да, прочти. Потом мы отправимся в твою любимую книгу, — кивнул король.

— Да, я сразу узнала этот костюм. Я обожаю эту книгу и обожаю короля, — Джулия постаралась, чтобы её голос звучал также, как у Софии.

— А потом ты уберешься в комнате? — наклонил голову король.

Потом? Для тебя не будет никакого «потом»! Но сейчас Джулия лишь коротко кивнула.

— Конечно же уберусь. Я не знаю, кто это сделал, но с радостью уберусь. Лишь бы моему королю было хорошо. Ты готов слушать?

Король подошел к перевернутой кровати Софии, поставил её на место и сел на плоскость из пружин. Внимательно посмотрел на Джулию.

«Король в подземном королевстве был глубоко несчастен. Он жаждал любви от своих королев, но те почему-то отказывались его любить. Он всё для них делал — мыл, кормил, любил, но вредные женщины почему-то мечтали о воле и просили их отпустить.

Король знал, что на воле он не будет королем. Там он будет лишь огромным и неуклюжим мужчиной, который отпугивает женщин. И его глодало изнутри несчастье.

Он не мог выказать своим королевам истинных чувств и намерений, ведь тогда они подняли бы его на смех. А он хотел лишь понимания и немного ласки.

Но король хотел искреннюю любовь и ласку, а королевы не давали её. Тогда он сводил королев с ума, потихоньку, понемногу, но заставлял влюбиться в себя.

Однако, такая любовь не приносила облегчения, а наоборот — жгла сильнее пламени. Король бесился, но ничего не мог поделать. Король был несчастен.

Королевы уходили одна за другой, они умирали без света и тепла, а король находил новых пленниц и всё жаждал найти ту, которая его полюбит.

Он был похож на заколдованного принца из сказки „Красавица и чудовище“. Он искал свою Белль, но не находил её. Женщины умирали, а он всё искал любви и был несчастен.

А ещё королем управлял Высший разум, который диктовал, что нужно делать королю. Он был пленником в своем подземном королевстве и не мог вырваться из оков. Король ненавидел такую жизнь и оттого был ещё более несчастным».

Джулия читала запись торжественным голосом, словно декламировала стихи Вольтера перед литературным собранием. Она не отрывала глаз от текста, вкладывая в каждое слово частичку той ненависти, которую испытывала к этому мускулистому извращенцу. Джулия читала долго, не меньше десяти минут, а когда закончила то увидела то, отчего сердце на миг остановилось.

На щеках короля блестели две дорожки. Они начинались от помутневших глаз и заканчивались под подбородком. Маньяк плакал…

— Мой король, что с тобой? — вот сейчас Джулия испугалась также, как в первый раз, когда очнулась в этом месте.

По телу пробежал холодок, и гусиная кожа выступила отчетливыми пупырышками. Даже отросшие волоски на руке поднялись дыбом. Не такого эффекта она ожидала. Он должен был разозлиться, закричать, затопать ногами и включить ток в ошейнике, но… король плакал.

Эта непонятная реакция короля…

Джулия ненавидела плачущих мужчин, считала, что эта слабость доступна лишь женщинам, но сейчас… Эта глыба невозмутимости просто протекла, как дырявый пакет с водой.

Что последует дальше?

— Мой король, прости, если я тебя задела, — проговорила Джулия.

Билл молча вытер слезы — будто умылся, тяжело вздохнул. Джулия заметила, что пальцы короля мелко подрагивают, словно он сам находился под напряжением тока. Он исхудал за проведенный месяц, однако мышцы всё равно оставались внушительными. И теперь эта гора мышц обмякла и пускала слюни.

— Ты… Ты всё правильно написала. Ты молодец, — оглянувшись на дверь, сказал Билл.

— То есть как?

— Да, всё правильно. Я и в самом деле несчастен. Никто меня не любит… — король всхлипнул.

Сейчас он напоминал огромного ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Джулия с трудом подавила желание встать и обнять его, чтобы утешить.

Нет, нельзя! Он враг… и осколок диска в руке должен лишить жизни этого врага.

— Король тебя любила София, — сказала Джулия.

Билл Доннахерц вздрогнул, как от удара плеткой, которую так и не выпустил из рук. Он поднял на Джулию покрасневшие глаза, похожие на стеклянные шарики, обсыпанные красным перцем.

— Та королева никогда не любила короля. Я это чувствовал. Я это видел в её взгляде, она была такой же, как и Венди Уотсон. Ей тоже хотелось только скипетра короля.

Джулия не знала, что ответить. Она предпочла молчать, а король вытер нос тыльной стороной ладони и продолжил:

— Это было в старших классах. Да-а, именно в старших классах к нам и пришла Венди Уотсон. Я тогда ещё не был королем, нет, моя королева, не был. Я был обычным ботаником, и учителя меня звали Билл Доннахерц. «Какун Билли» — так меня звали одноклассники. Это прозвище приклеилось, когда я в младшых классах не успел добежать до туалета…

Вот только воспоминаний не хватало — он всё больше и больше пугал Джулию.

Зачем он это рассказывает? Зачем назвал своё полное имя? Неужели думает, что Джулия никогда отсюда не выберется и никому не расскажет?

— Так вот, когда Венди пришла в нас класс, то мне показалось, что вместе с ней в комнату закатилось ослепительное солнышко. Я тогда не знал, что девчонки из Техаса рано взрослеют, и она показалась мне самой красивой и самой невинной из всех существующих на Земле людей. Через три дня я осмелился пригласить её на свидание…