Роберт Ладлэм - Зеленая угроза

Жилистый обветренный мужчина осторожно поднес к бледно-голубому глазу карманный прибор ночного видения. «До чего же полезное устройство», — подумал он. Британский монокуляр был прочным, очень легким и давал четкое ясное изображение, увеличенное в четыре раза. Он внимательно осмотрел окружающую местность, в очередной раз проверив возможные варианты поведения выслеживаемой им добычи.

Для начала он сосредоточился на мужчине, стоявшем неподвижно в глубокой нише-подъезде художественной галереи на расстоянии в пятьдесят ярдов от него. Бритоголовый парень носил джинсы, тяжелые рабочие ботинки и куртку-разгрузку армейского образца. Всякий раз, когда мимо проезжал автомобиль, он щурился, чтобы не утратить ночное видение. Больше никаких движений он не делал, невзирая на усиливавшийся холод. «Молодой бандит, — неодобрительно подумал Макнамара, — но очень хорошо подготовленный и дисциплинированный».

Еще три наблюдателя были расставлены в различных местах улицы, значит, всего их было четверо. Двое контролировали западные подходы к «Пласа-Меркадо». Двое замыкали подход с востока. Все они размещались в хороших укрытиях, где их вряд ли мог заметить кто-нибудь, кроме опытного сыщика, оснащенного прибором ночного видения.

Они входили в ту самую группу, на которую Макнамара охотился после катастрофы перед Теллеровским институтом. Он потерял их во время паники, вызванной смертоносными наномашинами, но они вновь появились, как только Движение Лазаря восстановило порядок и разбило лагерь за оцеплением национальной гвардии. Сегодня вечером, вскоре после заката, эти четверо отправились пешком на север и нырнули в лабиринт узких улочек старого Санта-Фе.

Он следовал за ними на безопасном расстоянии. После короткого похода у него сложилось иное мнение о выслеживаемых. Эти люди вовсе не были простыми уличными головорезами или анархиствующими хулиганами, решившими воспользоваться митингом Движения, чтобы пошуметь, как он думал сначала. Слишком четки были их действия, слишком точно спланированы, и слишком хорошо они их осуществляли. Оставшись незамеченными, они проскользнули мимо сотрудников ФБР и полицейских, наблюдавших за лагерем Лазаря. Он сам не раз был вынужден поспешно падать наземь, чтобы его не заметил один из группы, исполнявший обязанности тылового охранения.

Преследование этих людей походило на выслеживание крупной дичи — или охоту за патрулями из отборных вражеских командос на незнакомой территории. В какой-то степени все эти трудности даже подхлестнули Макнамару. Это была игра с высокими ставками, основанная на уме и навыках, игра, в которую ему приходилось играть уже много раз в самых разных уголках мира. В то же время он ощущал в себе какую-то глубинную усталость, чувствовал, что его восприятие притупилось, а рефлексы сделались заторможенными. Возможно, напряжение нескольких последних месяцев потребовало от него большего расхода нервной энергии и явилось более серьезным испытанием для выносливости, чем он рассчитывал, начиная эту работу.

Бритоголовый, за которым он наблюдал, внезапно выпрямился, словно по команде. Можно было разглядеть, как он прошептал несколько слов в крошечный радиомикрофон, прикрепленный к воротнику, выслушал ответ, а затем наклонился вперед и осторожно выглянул из подъезда.

Макнамара быстро взглянул на других наблюдателей и сразу же заметил те же самые безошибочные признаки готовности начать какое-то действие. Он тоже изменил позу и бесшумно перевел дух. В кровь поступил первый выброс адреналина; тело готовило себя к работе. Неприятное ощущение усталости исчезло. «Ну вот, — подумал он, — пора и нам браться за дело». Длительное ожидание в неподвижности на холоде и в темноте почти закончилось.

Все так же, через прибор ночного видения, он осмотрел фасад «Пласа-Меркадо». Из здания только что вышли мужчина и женщина. Они стояли рядом на тротуаре возле двери, продолжая о чем-то оживленно говорить. Макнамара сразу узнал стройную привлекательную женщину. Он постоянно видел ее в лагере Лазаря. Ее звали Хэтер Донован. Она была местной активисткой, на которую были возложены обязанности общения с прессой от имени Движения.

Но кто же был темноволосый мужчина, с которым она разговаривала? Судя по одежде, ботинкам и ковбойской шляпе, можно было предположить, что он местный, но почему-то Макнамара сомневался, что это действительно так. В манере движения и в осанке этого высокого широкоплечего парня было что-то странно знакомое.

Темноволосый обернулся, указывая на бетонное здание стоянки, расположенное немного западнее.

В течение краткого мгновения его лицо было ясно видно. Затем он снова отвернулся.

Малахия Макнамара медленно опустил прибор ночного видения. Если бы на него сейчас кто-нибудь смотрел, то разглядел бы в бледно-голубых глазах выражение приятного удивления.

— Огненный ад, — беззвучно прошептал он. — Наш любезный полковник определенно обладает талантом появляться везде и всегда, когда его меньше всего ожидаешь встретить.

Пласа — прямоугольный сквер, являвшийся центром Санта-Фе, — была во всех направлениях пересечена вымощенными брусчаткой дорожками. Они соединяли между собой многочисленные монументы, змеясь в тени высоких деревьев: вязов, тополей, елей, кленов, медоносной акации и множества других пород. Вдоль дорожек через равные промежутки были расставлены выкрашенные в белый цвет железные скамейки, создатели которых искусно имитировали старинную ковку. На клочках зеленой травы и утоптанной до каменной твердости земле уже лежал тонкий слой опавших листьев.

Окруженный низенькой железной оградкой обелиск в память происшедших в Нью-Мексико сражений гражданской войны возвышался в самом центре сквера. Мало кто помнил о том, что кровавая война между Севером и Югом дотянулась даже сюда, так далеко на запад. Кое-где сквозь кроны деревьев пробивались тонкие лучи света уличных фонарей, стоявших вдоль границ Пласа; в остальном же это пространство, выгороженное уже несколько сот лет назад, было царством темноты и величественной тишины.

Джон Смит взглянул на стройную симпатичную женщину, шедшую рядом с ним. Хэтер Донован дрожала от холода и все пыталась покрепче запахнуться в черный матерчатый плащ. Всякий раз, когда они пересекали узкие полоски бледного света, пронизывавшего тьму, он успевал заметить парок от ее дыхания в холодном ночном воздухе. После захода солнца температура здесь быстро понижалась. В этом не было ничего странного, так как в Санта-Фе перепад температур между дневным максимумом и ночным минимумом мог достигать тридцати и даже сорока градусов.