Роберт Ладлэм - Зеленая угроза

— Это не такая уж большая тайна, Рэнди, — солгал он, испытывая ставшие уже привычными угрызения совести, но ловко скрывая их. — Ты же знаешь, что мне уже приходилось в прошлом выполнять кое-какие поручения армейской разведки. Вот Пентагон и предложил мне эту миссию. Кто-то развивает нанотехнологическое оружие, и Объединенному комитету начальников штабов это совершенно не нравится.

— Но почему именно ты? — продолжала настаивать она.

Смит посмотрел ей прямо в глаза.

— Потому что я работал в Теллеровском институте, — чуть слышно произнес он. — И поэтому доподлинно знаю, что это оружие может делать с людьми. Я видел это собственными глазами.

Выражение лица Рэнди смягчилось.

— Это, наверно, было ужасно, да, Джон?

Он кивнул, отгоняя непрошено возникшее перед мысленным взором омерзительное зрелище, которое с тех пор часто вторгалось в его сны.

— Да, ты права. — Он посмотрел через стол на свою давнюю приятельницу. — Но я предполагаю, что здесь, в Ла-Курнёв, было еще хуже.

— Погибло очень много народу и, похоже, уцелевших не осталось, — подтвердила Рэнди. — Судя по сообщениям в прессе, с этими несчастными людьми случилось что-то немыслимо ужасное.

— В таком случае ты должна понять, почему я хочу поближе взглянуть на тех людей, которые на твоих глазах монтировали там какое-то оборудование, эти то ли датчики, то ли еще что, накануне нападения, — сказал ей Смит.

— Ты думаешь, что эти два события связаны?

Он поднял бровь.

— А ты разве так не думаешь?

Рэнди неохотно кивнула.

— Конечно, думаю. — Она вздохнула. — Мы сумели проследить машины, которыми пользовались эти парни. — Она увидела в глазах Смита следующий вопрос и ответила на него, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет: — Ты совершенно прав. Они все привязаны к одному-единственному адресу. Здесь, в Париже.

— К тому самому адресу, который ты так старательно не указывала ни в одном из своих рапортов, — уточнил Смит.

— И у меня были для этого чертовски серьезные основания, — огрызнулась Рэнди и скорчила гримасу. — Знаешь, Джон, пусть это покажется глупостью, но я не могу сложить то, что мы узнали, хоть в какую-то разумную картину, и меня это нервирует до чрезвычайности.

— Что ж, возможно, мне удастся помочь тебе прояснить некоторые из темных мест.

Впервые за все время разговора Рэнди улыбнулась.

— Возможно. Ты, как любитель, обладаешь редкой способностью находить ответы на вопросы, над которыми ломают головы профессионалы. Конечно, по чистой случайности.

Смит усмехнулся.

— Конечно.

Сотрудница ЦРУ откинулась на спинку стула и окинула рассеянным взглядом пешеходов на тротуаре. И вдруг она напряглась, словно не могла поверить своим глазам.

— Иисусе, — взволнованно пробормотала она. — У нас здесь что, семейный совет?

Посмотрев туда же, куда уставилась его собеседни ца, Смит обнаружил неопрятного, хотя и чисто выбритого пожилого француза в берете и свитере, носившем следы неоднократных штопок. Засунув руки в карманы потрепанных рабочих брюк и непринужденно насвистывая, он приближался к ресторану. Присмотревшись более внимательно, Смит поспешил спрятать усмешку. Конечно же, это был Питер Хауэлл.

Между тем загорелый англичанин перешел проезд, отделявший ресторан от площади, подошел прямиком к их столику и жестом старомодного светского льва снял берет перед Рэнди.

— Рад видеть вас в столь добром здравии, madame, — провозгласил он, говоря, впрочем, достаточно тихо, чтобы не привлечь к группе внимания. Его бледно-голубые глаза искрились неподдельным весельем. — А это, конечно же, ваш молодой сын. Прекрасный здоровый парень.

— Привет, Питер, — устало проронила Рэнди. — Значит, и вы тоже решили поступить на армейскую службу?

— В американскую армию? — Питер выпучил глаза в притворном ужасе. — О небо, конечно же, нет, дорогая девочка! Всего лишь небольшое и совершенно неофициальное сотрудничество между старыми друзьями и союзниками, только и всего. Рука руку моет, ну, и так далее. Нет, мы с Джоном просто решили спросить, не захотите ли вы присоединиться к нашему маленькому дружескому альянсу?

— Замечательно! Я только этого и ждала! — Не выдержав напускной строгости, она покачала головой. — Ладно, сдаюсь. Я поделюсь с вами своей информацией, но это должно быть взаимно. Я хочу, чтобы вы тоже выложили карты на стол. Понятно?

Англичанин добродушно улыбнулся.

— Ясно, как бриллиант чистой воды. Ничего не бойтесь. Вы самым распрекрасным образом все узнаете, можете поверить дяде Питеру.

— Вот уж это стало бы последней глупостью, — фыркнула Рэнди. — Но, как бы там ни было, у меня, похоже, при этих обстоятельствах нет особого выбора. — Она медленно поднялась со стула, в мельчайших подробностях сохраняя образ пожилой женщины лет семидесяти, и неумолимо вытащила за поводок из-под стола маленького пуделя, который уже несколько ми-нут безуспешно пытался вонзить давно затупившиеся зубы в ботинок Смита. Потом она вновь переключилась на свой скрипучий и немного гнусавый французский: — Ну, Паскаль, пора идти. Мы не должны злоупотреблять терпением этих господ.

Затем она вновь понизила голос, чтобы никто, кроме собеседников, не мог слышать ее указаний:

— Ладно, теперь слушайте, как мы это сделаем. Когда я уйду, выждите минут пять и идите к дому номер шесть — это дом Виктора Гюго. Сделайте вид, что вы туристы, или литературные критики, или кто-нибудь еще. Подъедет белый «Ауди» с вмятиной на правой задней двери. Садитесь в него, не устраивая особой суеты. Понятно?

Джон и Питер покорно кивнули.

Все еще продолжая хмуриться, Рэнди повернулась и, волоча за собой не желавшего ускорять шаги пуделя, зашагала прочь к ближайшему углу Вогезской площади. Любому зрителю она должна была показаться одним из олицетворений Парижа — grande dame, совершающая, утренний моцион в обществе своего чрезмерно избалованного пуделя.

Через десять минут двое мужчин стояли перед домом Виктора Гюго и с любопытством разглядывали второй этаж, где великий писатель, автор «Отверженных» и «Собора Парижской Богоматери», провел шестнадцать лет своей долгой жизни.

— Своеобразный парень, — задумчиво заметил Питер Хауэлл. — Не знаю, известно ли вам, что на старости лет у него начались припадки безумия? Кто-то однажды застал его, когда он пытался собственными зубами вырезать, вернее, выгрызать резьбу на мебели.

— Вроде Паскаля? — вопросительно заметил Смит.

Питер даже опешил.

— Великого философа и математика?

— Нет, — усмехнулся в ответ Смит. — Собаки Рэнди.

— Вот это да! — преувеличенно восхитился Питер. — Чего только не узнаешь в Париже. — Он как бы случайно оглянулся. — Ага, вот и наша колесница.