Валерий Пушной - Ребро беса

Они покинули дом, аккуратно прикрыли за собой двери.

— Пусто, — доложил Исай Глебу и отправился с охранниками по соседям.

— Напрасная потеря времени, Семеныч, — глянул на Кира Глеб и развел руками.

— Но ведь бабушки Марьи нет, — по лицу Былеева пробежала виноватая улыбка, — а должна быть.

Корозов не стал спорить, просто отошел на несколько метров в сторону от машины, смотря на соседский дом с резными элементами ручной работы вдоль веранды, с резными накладками на дверях, куда нырнули охранники. Хозяин дома определенно старался украсить фасад, но явно не обладал достаточными способностями или опытом дизайнера, потому смотрелось все кустарно и не очень привлекательно.

Прошло не более двух минут, Кир нервно топтался возле машины, блуждая взглядом по траве у заборов и щурясь от въедливо-яркого солнца. Он даже не успел сообразить, откуда вдруг перед ним возник вертлявый парень. Вроде только что никого поблизости не было. Из какой подворотни тот вывернулся? Кир увидал лезвие ножа, но смог защититься локтем, почувствовав, что руку обожгло порезом. Отпрыгнул и закричал.

Глеб повернулся на крик. На секунду ошеломленно замер. И сорвался с места. Но его опередил водитель. Буквально вывалился из салона авто, сбоку ударил нападавшего по запястью. Нож выпал у того из руки. Водитель прыгнул на него и судорожно вцепился в хрипящее горло. Пальцы как пиявки впились в жилистую шею. Человек рычал, извивался, хаотично тыкал кулаками по телу водителя и сумел-таки ударить его в пах. Водитель выпустил из рук извивающееся тело, согнулся от боли.

Но в этот миг подоспел Корозов. Подмял под себя незнакомца и напрочь придавил к земле. От соседнего дома уже бежал Исай с охранниками. Пинками подняли поножовщика на ноги, скрутили, заткнули рот, затолкнули в багажник седана. Былееву перевязали руку, Глеб усадил его в машину рядом с собой. Кир дергался и горячился, паникуя от бессилия:

— Я так и думал, так и думал. Пузырь все рассказал им. Им известно, что я остался жив. Они охотятся за мной, Глеб. Кто они, в конце концов? Почему хотят убить меня?

— Не гадай на сырых бобах, — сказал Корозов. — Скоро узнаем. Исай выбьет из этого подонка! — Чуть помолчал задумчиво. — А дело-то, по-видимому, круто закипает. Что же все-таки является причиной? Неужели не догадываешься, Семеныч?

— Представь себе, Глеб! — пожал плечами Кир. — Ничего не пойму, что происходит! Я же говорил уже. Какое-то невероятное безумие, как будто я до сих пор нахожусь в этой могиле! У меня кожа съеживается от этой мысли! Ты знаешь, какой ужас я испытал, когда стоял на краю той ямы?! Это представить невозможно, это нужно испытать самому. Когда человек понимает, что он еще живой, но что он уже мертв!

Былеев застучал зубами, и Глеб отчетливо услышал это.

— Я просто в трансе, я как будто живой труп, — добавил он с лихорадочным отчаянием в голосе. — Думалка толком не работает.

Он втянул голову в плечи и умолк, углубляясь в собственные мысли.

В соседних домах никто ничего не знал о старушке. Соседи не видели ее. Оставалась надежда на то, что схваченный поножовщик что-нибудь прояснит. Корозов распорядился, чтобы Исай отвез того под надежную охрану. Теперь у него в руках было два козыря. Один — Крючок. Второй — сегодняшняя добыча. Сейчас главное — вытянуть из них все, что они знают.

Вечером Глеб вошел в полупустую комнату, где держали Крючка. Топчан, пара стульев и стол у окна. Там уже находился Исай. До этого он успел определить под охрану поножовщика и по душам потолковать с могильщиком.

Два охранника выскользнули за дверь. Крючок стоял с разбитым носом, прислонившись к стене. Он вздрагивал от всякого движения Исая. Лицо начальника охраны пугало его. Ребра болели от костистых железных кулаков Исая. Увидав Глеба, Крючок сильнее зажался и насторожился.

Корозов прошел к столу, сел на стул. Облокотился на столешницу. Могильщик следил за ним, часто моргая, как будто глаза слезились, а он движением век старался сбросить влажный налет. Глеб присмотрелся к Крючку: тот предстал перед ним невзрачным, испуганным, с торопливыми движениями. Могильщик не выдержал его взгляда и опустил глаза. Корозов спросил у Исая:

— Он что-нибудь сказал?

— Нет, — начальник охраны отрицательно покрутил головой.

— Ну, раз ему жить надоело, — Глеб снова глянул в глаза могильщику, нервозность в поведении того нарастала, — то какого черта ты его тут держишь? Зачем он нужен нам? — Корозов намеренно изобразил на лице равнодушие.

Исай понял Глеба и сразу принял его игру. Как бы озабоченно задумался, а затем серьезно ответил:

— Может, за ум возьмется!

— Гони его в шею, к чертовой матери! — Корозов стукнул кулаком по столу, показывая взрыв эмоций, голос покатился по комнате.

Крючок испуганно задрожал, взгляд заметался как неприкаянный. Еще секунду назад могильщика не покидала уверенность, что он находится под защитой от покушения на него, и вдруг разом все обрушилось. Вмиг жизнь повисла на тонком волоске. Страшно было представить, что его колея стремительно сольется с колеей Пузыря. Хватит нескольких секунд, чтобы душа отошла в мир иной.

— Пусть выметается на улицу! — ударил Глеб по перепонкам Крючка. — Ему там недолго гулять!

Могильщик прилип к стене. Корозов не обращался к нему, как будто его уже не было в живых, и это больше всего обескураживало и пугало. Вот так, одним махом решалась его судьба. Он уже боялся улицы, потому что там виделся конец его жизни. Тело покрылось мурашками и уже, казалось, начинало мертветь, испуская дух жизни, чтобы никогда не ожить.

Исай кликнул из-за двери охранников:

— Вывезите в центр города и выбросьте на улице!

Охранники, недоумевая, переглянулись между собой, переваривая распоряжение, затем шагнули к Крючку, оторвали от стены:

— Шагай!

— Глаза ему завяжите, — для пущей убедительности напомнил Исай, — чтобы не видел, откуда везете!

— Как водится! — отозвался охранник.

Крючок снова прижался к стене, ноги его стали подкашиваться, губы неслышно прошептали: «Мама, маманька». Последние сомнения у него отпали, когда охранник произнес: «Само собой», — и, опять отрывая от стены, повторил: «Топай!» Но ноги Крючка идти отказывались.

Корозов с Исаем наблюдали за испугом могильщика. Глеб надеялся, что этот испуг развяжет Крючку язык, ибо клин вышибается клином. Но не тут-то было. Могильщик, конечно, испугался — но оказалось, не настолько, чтобы развязать язык, поскольку в нем сейчас сцепились два испуга. Испуг быть убитым, подобно Пузырю, и испуг, что после его откровений эти люди не защитят.

Охранник настойчиво оттолкнул Крючка от стены:

— Припаялся, что ли, или оглох?

Могильщик вдруг быстро-быстро перекрестился, ошалело глянул вокруг и начал упираться. Охранник вытаращил глаза: