Хейди Перкс - Вернись ради меня

И тогда Энни делает то, чего я меньше всего могу ожидать от нее, – она еле заметно качает головой, подавая Бобу сигнал, чтобы он не входил.

Я сдерживаю дыхание, пока не начинает гореть в груди, дожидаясь, когда он уйдет и в коридоре стихнет последний скрип половицы. Наконец Энни опускает взгляд.

– Я вызываю помощь, – произносит Мэг.

Понятия не имею, почему Энни только что отвела от нас опасность, но она это сделала.

– Не уходи, – через силу прошу я Мэг. Девушка засовывает руку в глубокий карман и извлекает оттуда уоки-токи [9] Портативная рация, буквально: «ходилка-говорилка». Приемо-передающее устройство, использующее УКВ диапазон частот и не зависящее от операторов мобильной связи. – Примеч. ред. .

– Дурацкая штука, – бормочет она. – Мать заставляет повсюду таскать ее с собой, потому что телефон не ловит связь.

В передатчике раздается треск, и Мэг встает, говоря с Эммой короткими резкими фразами срочного сообщения. Мне хочется смеяться от счастья и облегчения, но я чувствую, как мои веки тяжелеют, и я уплываю в полубессознательное состояние. Только гораздо позже я, придя в себя, ощущаю под своей головой подушку, одеяло, в которое я закутана, и ладонь, прижатую к моему лбу, когда Мэг сообщает мне, что помощь уже в пути.

Каждый раз, когда я открываю глаза, Энни все еще рядом со мной. Она не двигается и не разговаривает, лишь ее взгляд мечется по комнате, иногда останавливаясь на мне. Я думаю о том, что она расскажет полиции, как преподнесет им случившееся, однако пока старуха сохраняет молчание.

Я отключаюсь, а когда прихожу в себя, то вижу, как рядом переговариваются между собой несколько человек.

– Стелла, вы меня слышите? Я фельдшер. Служба «скорой помощи». Мы отвезем вас на материк и доставим в больницу, понимаете?

Я киваю.

– Хорошо. Мы перенесем вас на носилки.

– Энни… – с усилием проговариваю я.

– О вашей приятельнице позаботятся, не беспокойтесь.

Из последних сил я мотаю головой:

– Она сделала это со мной.

Яркий свет пробивается сквозь мои веки. У меня воспалены губы и голова раскалывается от боли.

– Где я? – издаю я хриплое карканье в сторону женщины, сидящей в углу.

Приблизившись, она говорит:

– В Пуле, в больнице. Как славно, что вы проснулись! Как самочувствие?

– Устала. И тошнит, – сообщаю я медсестре. – Какой сегодня день?

– Воскресенье, утро.

Я пытаюсь взглянуть в окно на солнечный свет, струящийся сквозь жалюзи. Память постепенно возвращается ко мне.

– Энни… – произношу я. – Женщина, с которой меня забрали…

– С ней все в порядке, дорогая, не волнуйтесь. Сейчас вам нужно думать только о своем выздоровлении.

– Нет, – я пробую помотать головой, но она нестерпимо болит. – Это она меня отравила.

– Ох… – Медсестра явно теряется. – Вообще-то здесь детектив ждет возможности с вами поговорить. Я могу его не впускать.

– Нет, – возражаю я, – я хочу говорить с ним.

– Ну, если вы в состоянии… – Она колеблется. – Учтите, что у вас пока не исключены провалы в памяти. Отнеситесь к этому спокойно.

– Со мной все будет в порядке.

– Я буду присматривать за вами, – строго произносит медсестра, выходя из палаты.

Через несколько секунд у моей постели стоит детектив Харвуд.

– Мисс Харви, – мрачно улыбается он. – Ну и ночка у вас выдалась, судя по всему. – Он пододвигает к себе пластиковый стул. Детектив выглядит обеспокоенным. На его лбу, между сведенными бровями, залегает глубокая складка. – Вы можете говорить?

– Да. Что с Энни? – спрашиваю я.

– Она в больнице.

– Она меня отравила. Вы не должны ее отпускать.

Харвуд хмуро кивает, внимательно всматриваясь в мое лицо и время от времени косясь на прозрачную трубочку, которая, как я только что замечаю, тянется к моей руке.

– Нам нужно взять у вас показания… – Он не договаривает. – Мисс Харви, вы точно готовы сейчас это сделать?

Я чувствую его нетерпение, но есть слишком много того, что я еще не обдумала. И не в последнюю очередь меня беспокоит факт, что, заговорив, я разоблачу своих родителей. А Бонни? Как быть с ней? Мне необходимо увидеться с сестрой.

– Честно говоря, я еще слаба.

Детектив кивает, сжав губы. Я вижу, что он не решается настаивать, и это заставляет меня вспомнить о Дэнни. Если я не буду говорить сейчас же, его обвинят в убийстве.

– О Боже, – вздыхаю я, закрывая глаза.

– Вам нужна медсестра?

– Нет, это другое… Мой брат не убивал Айону. – Когда я снова открываю глаза, детектив смотрит на меня, приоткрыв рот. – Если понадобится, я сделаю заявление прямо сейчас.

Лицо Харвуда расслабляется. Он говорит мне, что допрос необходимо записать, и пока он достает и настраивает оборудование, я с ужасом представляю, как арестовывают папу и как Бонни, узнав обо всем, срывается, разрушая свою жизнь, и безвозвратно разрывает со мной отношения.

Я снова вспоминаю притчу о матери с двумя сыновьями. Мы спорили об этом на тренингах, и я настаивала, что женщина должна была сказать правду ради убитого сына, но теперь убеждаюсь в том, что это неправильно, пока жив второй сын.

Судьба трех родных мне людей висит на тонкой нити, и эта нить сейчас в моей руке.

Харвуд сообщает, что он готов, и просит по порядку рассказать о вчерашнем вечере.

Вместо этого я перескакиваю сразу в середину:

– Меня отравила Энни Уэбб.

– В вашей крови и в одном из бокалов обнаружили высокую концентрацию сильнодействующего седативного препарата, – отзывается детектив. – Об этом нам известно. Было бы крайне полезно, если бы вы рассказали, что произошло до этого.

– Энни сказала мне, что это она убила Айону, – отвечаю я, ощущая, как сердце начинает колотиться в груди. – И еще я нашла записку в ее кухонном шкафу. Это Энни посылала мне письма с угрозами. Но я не знаю, куда делась записка.

– Мы нашли недописанное послание у Уэбб в кабинете, – говорит Харвуд.

– Я всегда считала Энни частью нашей семьи, – грустно произношу я, и мои глаза наполняются слезами. – Я ей полностью доверяла… Она призналась в убийстве Айоны? Это был не Дэнни!

– Мисс Харви, я все же попрошу вас начать с самого начала вчерашних событий, – произносит детектив, стараясь быть терпеливым.

– Но Дэнни…

– Вашего брата уже отпустили, – перебивает Харвуд. – У нас не было достаточно доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, а в его версии слишком много несостыковок.

Ахнув, я зажимаю рот рукой.

– Так он на свободе?

Детектив кивает.

– Оставлен под наблюдением. Я понимаю, что у вас сейчас не лучшее время, но нам очень нужно знать, что произошло. Энни Уэбб молчит. На данный момент она ничего не подтвердила и не опровергла.

– То есть она не призналась, что отравила меня?