Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

– Прости, ты хочешь сказать, что мне нельзя находиться внутри оцепления? – спросила Дуня. – Ты это говоришь?

Йенсен со вздохом остановилась и обменялась взглядом со своим коллегой.

– Ты помнишь, как зовут эту в форме?

– Меня по-прежнему зовут Дуня Хоугор. Д, У, Н, Я. Или так много букв трудно запомнить? – Краешком глаза она увидела, как Магнус, отойдя на безопасное расстояние, делает вид, что занимается оцеплением. – И никакая я не «эта в форме». Я здесь, потому что нашла тело. К тому же я встречалась с женщиной, которая…

– Именно, – оборвала ее Йенсен и показал на Дуню. – Ведь это ты лишилась табельного оружия.

– А теперь вот что. – Уссинг сделал шаг вперед, чтобы занять больше места. – Чем меньше здесь будут болтаться столичные штучки и затаптывать доказательства, тем лучше.

Дуня переводила взгляд с одного следователя на другого, размышляя, с какого конца начать.

– Дуня, – позвал ее Магнус с другой стороны оцепления. – Делай, как они говорят, и иди сюда.

– Какой у тебя сообразительный коллега. Тебе надо его больше слушать, – сказала Йенсен и вместе с Уссингом пошла к окровавленному телу.

Дуня осталась стоять на месте. Она услышала, как следователи пришли к выводу, что, судя по внешнему виду, трупу не более двух дней, и что по времени это совпадает с появлением этой шлюхи и наркоманки на улице Стенгаде. Они также без проблем назвали причину, по которой женщина якобы убила бомжа – нет ничего проще. Женщина вышла из себя, когда он отнял у нее последнюю дозу.

Дуне захотелось подойти к ним и спокойно объяснить, что им надо обратить пристальное внимание на провалившуюся грудную клетку, которая указывает на то, что преступник наверняка со всей силой прыгал обеими ногами по своей жертве. Ей хотелось рассказать о кедах бездомной женщины, на которых не было крови, что говорит о ее невиновности. Что кровь на ее ладонях, руках и футболке скорее свидетельствует о близких отношениях с жертвой. Дуня хотела пересказать разговор с женщиной, из которого она сделала вывод, что преступников было несколько.

Но в этом не было никакого смысла. Следователи не стали бы слушать ни одного ее слова.

Фабиан свернул с шоссе Северная прибрежная дорога на шоссе Большая дорога в сторону Арильда. Следственное совещание было закончено, и когда имя Алекса Уайта появилось в списке предполагаемых жертв, он попросил Лилью поехать на фирму «Ка-Чинг» без него, а сам отправился в северном направлении. Коллега сначала запротестовала, но, в конце концов, согласилась, хоть и было очевидно, что она видит его насквозь.

Конечно, она была права: это всего лишь список состоятельных мужчин из северо-западной части Сконе. К тому же, вероятнее всего, этот список очень скоро станет гораздо короче. Но никакой роли это не играло. От одной только мысли о том, что Соня в доме Уайта работает над инсталляцией, каждая клетка его тела рвалась туда, чтобы забрать жену домой.

Фабиан попытался дозвониться ей, но Соня не отвечала. Правда, она почти никогда не подходила к телефону в разгар работы. «Это отвлекает мое внимание» – так она обычно объясняла, почему выключен мобильный. Поэтому он не видел никакой другой возможности, кроме как поехать туда и отвлечь ее внимание на месте.

Уайт жил в Арильде в самом конце улицы Торндёнсвеген. По дороге к нему Фабиан поставил на повтор альбом Neon Golden группы The Notwist и под последние такты Pilot припарковался в двадцати метрах до того места, где дорога резко сворачивала вправо.

Во время поездки он пытался представить себе, как звонит в дверь и ему открывает удивленный Алекс Уайт. Что происходит потом, он видел более смутно. Что он скажет? Надо ли рассказать об их подозрениях относительно того, что кто-то, возможно, воспользуется его персональными данными, или просто задать ряд общих вопросов? А Соня? Как ему отнестись к ее присутствию? Похоже, могло произойти что угодно, поэтому Фабиан решил сначала прозондировать почву, прежде чем обнаруживать свое присутствие.

Красный «Мини-Купер» Сони стоял при въезде рядом с желтым «Фордом-Мустанг», который выглядел так, будто только что сошел с конвейера. Под углом над опущенными гаражными воротами висела камера наблюдения, и поэтому Фабиан пошел дальше по дороге, пока под защитой нескольких деревьев не смог пробраться на самый крайний участок.

Он явственно слышал шум волн, но увидел всю дорогу до пустого берега, только когда вышел из спасительной тени деревьев и осмелился ступить на аккуратно подстриженную лужайку.

Дом, построенный на фундаменте на пологом участке, казался одновременно современным и классическим. За исключением нескольких небольших проемов, боковой фасад представлял собой кладку из камней различной величины и формы, что контрастировало с задней стеной дома, полностью стеклянной.

Пока что Фабиан не видел других камер наблюдения, хотя был уверен в том, что они есть. И все же продолжал приближаться к дому, прячась за стеной фасада, которая на несколько метров выступала дальше стеклянной стены. Собравшись с духом, он подтянулся и заглянул за край.

К сожалению, стеклянная стена отражала почти весь наружный свет. Чтобы посмотреть, что происходит внутри, ему пришлось вплотную подойти к стеклу. Поэтому он стал дальше обходить выступающую стену и поднялся по маленькой лестнице на деревянное крыльцо. Если они его видят, пусть видят. Фабиан миновал темно-коричневую диванную группу и вновь подошел к стеклянной стене. Внутри стоял столб, который хоть как-то скрывал его. Он прижал лицо к стеклу и сложил ладони над глазами домиком.

Помещение больше напоминало просторный выставочный зал в современном художественном музее. Площадь примерно сто квадратных метров, может быть, еще больше, высота потолка – метров десять. Лестница, словно висевшая в воздухе, зигзагом спускалась с балкона, который тянулся вдоль всей стены от одного края до другого. Весь этот величественный зал был заполнен произведениями искусства. Там было все – от огромных картин на стенах до странных видеоинсталляций и разноцветных абстрактных предметов, свисавших с потолка.

Но ни Сони, ни Уайта нигде не было видно. Единственные признаки жизни можно было заметить на кухне, находившейся в самом конце справа. На кухонном островке лежали хлеб и нарезка, а на плите дымилась кастрюля. Фабиан достал мобильный и увеличил изображение камеры, чтобы разглядеть получше. Как он и думал, в кастрюле кипела вода и, вероятно, варились яйца, судя по двум пустым подставкам для яиц рядом со стаканами с соком.

Ясно, что это завтрак для двоих. Или, точнее, завтрак Алекса Уайта для Сони. Это ее самый любимый сок – клубника с лаймом фирмы «Бремхульт». То же самое можно сказать о шоколадной пасте «Нутелла» и икре «Каллес» с привкусом укропа, тюбик которой лежал рядом с подставками для яиц. Из всех его знакомых это нравилось только Соне. Она сейчас будет завтракать? Чем она, черт возьми, занимается?