Стефан Анхем - Минус восемнадцать [litres]

Фабиан не знал, что ему ответить. Вопрос его вообще не интересовал. Значение имело только то, что и преступник, и женщина вновь находятся на свободе. Чья бы вина ни была, это не меняло тот факт, что они вернулись к началу, не имея ни малейшего понятия, как им двигаться дальше.

Хотя Слейзнер имел обыкновение созывать пресс-конференции, как только у него появлялся шанс, Дуня не ожидала, что он поступит как безнадежный дурак и обнародует имя Санни Лемке. Но вот она в кадре на весь экран сидит на заднем сиденье полицейской машины и страшно испуганным взглядом смотрит прямо в камеру. О чем он, черт возьми, думал?

– Может быть, для вас это будет сюрприз. – В кадре опять появился Слейзнер. Верный своей привычке он как следует напудрил лоб и переносицу, чтобы они не блестели от жара прожекторов. – Но не для нас, которые с этим работают. – Он показал на Иба Свейструпа, который сидел по одну руку от него, и на Сёрена Уссинга, который сидел по другую руку. – И хотите верьте, хотите нет, но если в газетах ничего не пишут, это не значит, что мы сидим сложа руки. – Кое-кто из журналистов рассмеялся. – Как бы то ни было, это не что иное, как результат интенсивной, но вполне обычной скрытой работы полиции.

Дуня взяла пульт и хотела выключить. Но хотя от одного вида Слейзнера ей становилось плохо, и каждая клеточка ее тела буквально требовала выбросить телевизор в окно, она не могла заставить себя нажать на красную кнопку.

– Как вы понимаете, это означает, что расследование дела о брутальных убийствах Йенса Лемке и Бьярке Фриса продвинется далеко вперед, когда теперь у нас есть очевидец. И я горжусь и радуюсь, что мог в этом помочь. – Слейзнер изобразил одну из своих патентованных улыбок, которая прошла сквозь экран и коснулась всего на своем пути.

Дуне было достаточно. Она пошла в ванную, чтобы ополоснуть лицо. Она чувствовала себя грязной. Словно он опять побывал здесь и испачкал ее.

– Значит, теперь следствие ведет полиция Копенгагена? – спросил один из журналистов.

– Нет, и хочу подчеркнуть, что мы никоим образом не передали ничего себе.

Дуня вытерлась и заметила зеленую зубную щетку в кружке рядом с ее собственной. Наверняка Магнуса, подумала она и выкинула щетку в мусорное ведро.

– Но как всегда мы тесно сотрудничаем, и именно в этом деле я и моя команда смогли помочь с важным фрагментом пазла. К тому же на момент задержания фигурантка случайно оказалась в Копенгагене.

Получается, он был настолько уверен, что переночует у нее, что взял с собой зубную щетку. Она по-прежнему не могла понять, как Магнус мог обмануть ее и опуститься так низко. Правда, он пытался найти объяснение. Что пошел на это ради нее, что Слейзнер давил на него и фактически заставил.

– Сейчас ее допрашивают здесь, в Хельсингёре, под руководством моих коллег. Поэтому остальные вопросы можете задавать им.

Но Дуня воспринимала только отдельные фрагменты. Она вся кипела от злобы и, как только собралась с силами, попросила его уйти.

– Вначале эта женщина была одной из главных подозреваемых. Она по-прежнему ею является?

Дуня вернулась в гостиную и увидела, что Слейзнер наклонился к микрофону.

– Нет, в первую очередь мы взяли ее как свидетеля, и сейчас она помогает нам составить фоторобот.

– А как вы расцениваете то, что она украла два табельных оружия и фактически стреляла в полицейского?

– В настоящий момент нам важнее ее свидетельские показания.

– Означает ли это, что вы не станете дальше…

– Это означает, что сейчас мы задействуем все ресурсы, чтобы опознать и схватить того или тех, кто виновен в этих ужасных убийствах. – Слейзнер отклонился назад от микрофона.

– Позвольте мне уточнить. – Уссинг откашлялся. – Не вдаваясь в специфические детали, могу сказать, что, к сожалению, в определенных обстоятельствах мы, полицейские, действовали не самым подходящим образом, что без сомнения явилось решающей причиной того, что все произошло так, как произошло.

– Ты намекаешь на Дуню Хоугор и на тот факт, что это ее оружие?

– Мы собрались здесь не для того, чтобы кого-то осудить.

– Но раз уж об этом зашла речь, – вмешался Слейзнер и поднял в воздухе палец. – Не будем также скрывать, что в организации есть негодяи. К счастью, они являются исключением, но Хоугор – одна из них. Как некоторые из вас знают, я сужу по собственному опыту и целиком убежден в том, что и Иб, и Сёрен согласятся со мной, когда я скажу, что ее, наконец, не будет в рядах датской полиции.

Дуню ничуть не удивило, что Сёрен кивнул. Но Иб? Правда, у него был такой вид, будто его запрограммировали против его воли, но все-таки. Ведь он знал гораздо больше. Как он может просто сидеть там и не возражать им? По крайней мере, это дало ей силы нажать на красную кнопку.

– Входи, входи, – крикнул полуглухой старик Малин, которая вошла вслед за ним в избу с таким низким потолком, что ей пришлось пригнуться, хотя в ней всего метр шестьдесят три.

– Садись, сейчас принесу тебе кофе. Он уже варится на плите. – Старик поставил ружье к стене и подошел к плите. – Кстати, а дама пьет такой кофе?

Малин кивнула и села на один из двух стульев за кухонный стол с клеенчатой скатертью в клеточку и с пластиковыми цветами в вазе с водой. До этого она пила кофе, сваренный на огне, только один раз, во время похода на лошадях в глуши региона Норрланд пятнадцать лет назад. Хотя был разгар суровой зимы, она отказалась пить из погнутого металлического ковша с дымящимся горячим кофе и признала свою ошибку лишь тогда, когда участники группы сделали вид, будто пьют божественный напиток.

Как она и предполагала, кофе оказался очень невкусным, и она до сих пор уверена в том, что остальные в глубине души были того же мнения, хотя сидели в снегу и утверждали, что ничего никогда вкуснее не пробовали.

– Надеюсь, дама также любит сладкий рулет, – сказал старик и поставил на стол поднос с несколькими кусочками рулета, в которых, судя по их виду, было так много консервантов, что они вместе с тараканами без проблем переживут третью мировую войну.

– Как я уже сказала раньше, мы полным ходом расследуем дело об убийстве, – произнесла Малин, пытаясь ускорить процесс. – Поэтому мне надо знать, известно ли тебе об этих двух детях и что ты можешь о них сказать.

Малин достала и раскрыла фотоальбом, который нашла в стене.

Мужчина, не посмотрев на фото в альбоме, спокойно налил кофе и сел напротив нее.

– Дама должна знать, что я с семнадцати лет работал в имении дворником, и смею сказать, что в то время не было ни мобильных телефонов, ни цветных телевизоров, а ириска стоила не больше эре, если купить пять штук.