Ellen Fallen - Порочные души

Парень с больными почками после приёма таблеток и того, что ему полегчало, начал в наглую пить, занимая при этом мои метры, и главное, нигде не работая. Все задавались вопросом, что меня держит рядом с этим недоумком, которого я не хотела знакомить со своими родителями, ответ был прост «ожидаемая беременность». У меня поджимало время на поиск нового донора. Последний месяц стал практически невозможным. Потому что по моей «просьбе» мужчина перестал пить, но агрессия, с которой он относился ко мне, делала его отвратительным. То ли от безделья, то ли от природной тупости он считал нормальным схватить меня за руку и дёрнуть, толкнуть или заорать так, что лопались перепонки.

День, когда Рэй снова пришёл пьяный и поднял на меня руку, был последним. И уже не важно, что был важный день, я не хотела терпеть это даже ради ребёнка.

Однозначно не жалею о том, что рассталась, и впервые позволила себе секс с незнакомцем. Даже если он теперь неправильно истолкован. Главное не вляпаться снова в историю с плохим парнем. Ко мне очень подходит мудрая мысль Уильяма Моэма: «Американки требуют от своих мужчин таких исключительных достоинств, какие англичанки ожидают найти разве что у своих лакеев». Это кратко обо мне.

Переодевшись и приняв душ, при этом размышляя о жизни, я спустилась вниз и забрела на кухню. Повар крутится около плиты и промывает продукты для готовки.

– Доброе утро, – произношу я не громко, чтобы не напугать женщину.

– Добро, вы так рано проснулись? Что хотите на завтрак? – спрашивает она меня, вытирает руки о бумажные салфетки.

– Я налью себе чай, не беспокойтесь, – обхожу её, беру с полочки стакан и наливаю горячую воду.

Пакетик чая тут же окрашивает жидкость в приятный светло-коричневый цвет, аромат бергамота доходит до моих ноздрей, и я с удовольствием его вдыхаю.

– У нас впервые живёт врач в доме. С появлением ребёнка многое изменилось, – произносит она, – Здорово, что вы теперь с нами.

Я дую на горячий чай, морщась, отпиваю. При свете солнечных лучей над моей чашкой возникает красивый ореол.

– Дети все меняют, вы правы. Я – Эмерсон, – привычно указываю на себя пальцем, как я делаю это на работе перед детьми постарше.

– Да, о вас говорил мистер Карпентер. Он попросил приготовить вам комнату рядом со своей и ребёнка, – понимающе киваю головой, очевидно, что уже все знают кто я, – Меня зовут Райли. Вы можете написать своё меню на этой магнитной доске, и я подстроюсь под вашу диету.

– У меня нет диеты, – улыбаюсь я, – Жизнь врача похожа больше на убийство организма, бесконечные перекусы и постоянное напряжение. Поэтому я буду есть то же, что и все.

– Хорошо, обычно мы подстраиваемся под питание мистера Карпентера, – говорит она.

– Можно у вас спросить, как вы делите младший Карпентер или старший? Я не очень понимаю, кого именно вы имеете ввиду. – женщина хихикает, её полные руки продолжают промывать морские гребешки.

– Мистер Карпентер это тот, кого вы зовёте Хоук. А его отец предпочитает обращение по имени. Реймонд, – я задумчиво смотрю на неё.

– Получается, вы узнали о том, что я буду жить здесь от Хоука. А почему у него особенная диета? – женщин меняется в лице, отворачивается к раковине и больше не разговаривает со мной. – Райли, я вас обидела?

Позади меня раздаются шаги, я не вижу, только чувствую, что это Хоук. Его особая энергетика заставляет внутренне сжаться, и в тоже время ты чувствуешь этот огонь, которым он заражает тебя. Он просто обязан ходить с огромной красной табличкой: «Опасен».

– Высшая степень смущения: два взгляда, встретившиеся в замочной скважине… Правда, Эмерсон? – он садится напротив меня, его длинные ноги прикасаются к моим. Поза расслабленная, я ловлю себя на ощущении, что это невероятно сексуальная поза, при которой он развалился на стуле и поставил локоть на стол. Хоук трёт заспанные глаза пальцем, вихор спереди забавно торчит, я прячу за кружкой улыбку.

– Не думала, что это тайна. Может я хотела ненавязчиво узнать, что будет на завтрак, – я стараюсь извернуться, любопытство кошку сгубило, а куда уж мне.

– Райли, скажи девушке, чем ты нас сегодня накормишь? – он с интересом смотрит на меня, я поправляю очки и нервно дёргаю ещё влажные после душа волосы, справившись с собой прекращаю суетиться.

– Паштет из гусиной печени с тостами, яйца со шпинатом и свекольный сок, мистер Карпентер, – женщина поворачивается к нему лицом. – Я предложила мисс Саттон рассказать о своих предпочтениях.

Господи, свекольный сок? У него, наверное, проблемы с желудком, это продукт, который слабит. Я прикидываю, что именно может быть у него, не могу остановить себя, чтобы не анализировать, хотя по-хорошему меня это не касается.

– Тебя устроит такой завтрак? Или ты предпочитаешь сосиски, кашу, что угодно? – он подпирает кулаком нижнюю часть лица, я начинаю пялиться на едва отросшую щетину над его верхней губой и щеке. – Эмерсон?

– Я буду то же, что и ты, – упорно продолжаю называть его фамильярно, раз ему так проще держать меня на поводке.

– Райли, две порции, на обед у меня обычное меню, за время моего отсутствия придерживайтесь обычного рациона для моего отца, когда он вернётся. Его язва не дремлет, и вы знаете, что он вполне может залезть ночью в холодильник и опустошить его. Продукты только свежие, никакой ресторанной еды и приобретения заранее, – он становится очень серьёзным, отдаёт указы, как будто является здесь самым старшим. – Вы нашли ещё одну кормящую мать?

О чем он? Разве ребёнка не кормят смесью?

– Да, конечно, мистер Карпентер. Она будет приезжать несколько раз в день и кормить его, чек лежит на вашем столе в кабинете. Останется только сцеживание на ночь, – она убирает руки за спину, когда Хоук хмурится.

– Для ребёнка достаточно трёх бутылочек молока по двести грамм на ночь? – я растеряно перевожу взгляд на людей, окружающих меня.

– Вполне, – тут же отвечаю ему. – Но что насчёт утреннего кормления?

Он приподнимает бровь и полностью сосредотачивается на ответе повара.

– Она уже в пути, – Хоук, довольный ответом, облокачивается на стол, встаёт.

– Ты уезжаешь? – я импульсивно беру его за руку и сразу же отдёргиваю. – Извини. Просто переживаю, как останусь здесь одна?

Он хочет улыбнуться, или мне так кажется, но маленькие мимические морщинки вокруг глаз начинают углубляться, уголок губы дёргается, но он не позволяет себе этого.

– Райли, закройте ваши уши, – женщина тут же делает то, что он сказал. – Ты будешь думать обо мне? – я отрицательно качаю головой. – Ты наглая врушка, Эмерсон. А знаешь, что делают с такими, как ты? – я снова отрицательно качаю головой, он наклоняется к моему уху и шепчет. – Жёстко трахают до потери сознания. В момент, когда твоя киска будет сжимать мой член, ты точно так же будешь кивать своей головой и орать во всю глотку моё имя, – у меня открывается рот, его лицо застывает в миллиметре от моего, тяжёлое дыхание шевелит волосы. – Вот теперь ты точно будешь думать обо мне, маленькая мышка.