Элизабет Хейнс - Будь со мной

Она издает звук, напоминающий стон, и ты опять отстраняешься, чтобы посмотреть ей в лицо, проверить, все ли в порядке.

Она улыбается тебе в ответ.

Ты толкаешь ее на кухонный стол, и ее пальцы начинают возиться с застежкой твоего ремня, сражаются с ней до тех пор, пока ты не приходишь на помощь. Она расстегивает собственные джинсы и без малейшего колебания стягивает их с ног, расставляя колени, чтобы ты мог продвинуться между ними, и через секунду или две ты уже толкаешься в нее. Она кладет руки тебе на спину, притягивая к себе.

«Да, да, да».

Ощущения непередаваемы. Ты пытаешься двигаться не слишком быстро, потому что тогда все скоро закончится; она тянет тебя, и ты не можешь удержаться, вталкиваясь в нее, потому что больше уже ни на что не способен. Слышишь ее учащенное дыхание у себя на шее и что-то еще, звук, полный боли или чего-то близкого к ней, тоненький писк.

Этого достаточно, чтобы ты остановился, притянул ее лицо к своему и посмотрел ей в глаза. И еще ты, к своему ужасу, понял, что впервые забыл о презервативе.

— Почему ты остановился? — выдыхает она. — Не останавливайся, Эйден, не надо…

И ты перестаешь думать и трахаешь ее жестко, быстро, теряя контроль, пока не чувствуешь, как в тебе нарастает оргазм и ты готов вылиться через край; на секунду сдерживаешься, затаив дыхание, потом высвобождаешься — по-другому никак, — кончаешь ей на бедра, и все.

Сара держит тебя, обнимая обеими руками.

Ты понимаешь, что она откинулась на кухонный стол в такой позе, которая просто не может быть удобной. Слышишь мягкое поскуливание и опускаешь глаза на Бэйзила, сидящего у твоих ног и взирающего на тебя в недоумении.

— О господи, — говоришь ты и смеешься. — Прости, Бэйзил.

Она тоже начинает смеяться. Она дышит с трудом.

— Думаю, я только что травмировал твоего пса.

— Хорошо, что он не может говорить, — замечает Сара.

Ты всматриваешься в ее раскрасневшееся лицо, блестящие глаза. И потом целуешь, на этот раз нежно, смакуя.

Отодвигаешься, и она натягивает джинсы, неловко переминаясь с ноги на ногу. Еще секунда, и вы вдвоем полностью одеты.

— Извини, — говоришь ты. — Это было…

— Выпьешь чего-нибудь?

— Конечно, — соглашаешься ты.

— Сможешь сам налить? Мне нужно… хм…

Она убегает на второй этаж. Ты злишься, потому что потерял контроль. Такого с тобой еще не случалось. Нельзя больше допускать это.

Находишь в холодильнике бутылку вина и два бокала, про себя замечая, что нужно будет пополнить запас. Вино, наверное, приготовлено к приезду гостей на выходные. Но придется пить его, к тому же тебе нужно расслабиться. Наливая, понимаешь, что у тебя трясутся руки.

Она стоит в дверях.

— Что там такое? — спрашиваешь ты.

С уст Сары срывается резкий короткий смешок.

— Ничего. Просто думала, что ты смоешься до моего возвращения.

— Значит, я так всегда поступаю? — спрашиваешь ты.

— Да, — отвечает она. — Всегда бежишь.

— Вот это удар.

— Не важно. Я не собираюсь тебя останавливать.

— А что, если я сам хочу остановиться?

Ты предлагаешь ей бокал, она его принимает и уводит тебя в гостиную, а затем сворачивается калачиком в углу дивана. Ты садишься рядом с ней, кладя руку ей на колено.

— Я сегодня видела Луиса, — говорит она.

— И как он? — спрашиваешь ты.

— Злой, — произносит Сара, делая глоток вина.

— Расскажешь, что между вами произошло?

Она отвечает коротким невеселым смешком.

— Я сама не уверена. Он винит меня в смерти Джима, и это одна сторона вопроса. Он был против моего решения не проводить реанимацию. И обвиняет меня в самой аварии, как я и говорила. Так что в тот год Луис почти не разговаривал со мной.

— Луис очень сильно любил отца, — замечаешь ты. — Наверное, ему трудно пришлось, но сворачивать все на тебя тоже неправильно.

Повисает пауза. Сара обдумывает все, что рассказала. Ты задаешься вопросом, делает ли она это потому, что до сих пор не доверяет тебе.

— Но я тоже так думала. Тоже винила себя. И все это привело к тому, что я не смогла до него достучаться. В любом случае он хотел уехать. Хотел сбежать от всего этого. После своего дня рождения… — Она осекается, задумавшись, и отпивает еще вина.

— Что ты собиралась сказать?

— Да просто, что он уехал из дома.

Но это не то, думаешь ты; а если и то, она вспомнила о чем-то другом, забытом.

— Но ты с ним сегодня виделась, да?

— Утром появился Уилл. Он узнал, где работает Луис, понятия не имею, каким образом. В общем, мы совершили довольно странную поездку к месту, где Луис держит свою ферму. Там целая куча теплиц.

— Ну так что? Как все прошло?

Она опускает взгляд на руки, кусает губу.

— Откровенно говоря, довольно мрачно. Ничего не изменилось. Конечно, я благодарна Уиллу за старания. Думаю, он понимает, что без Китти мне приходится нелегко.

Ты удивлен тем, как спокойно она принимает поступок, который ты бы посчитал вторжением в личную жизнь, особенно от малознакомого человека.

— Тебе и правда нелегко?

Сара делает глубокий вдох.

— Я справляюсь, — говорит она. — Просто приятно, что он позаботился об этом.

— Но ты больше не одна.

Ты сразу понимаешь, что ляпнул глупость, и хочешь забрать свои слова назад. Ее лицо мрачнеет. Ты не имеешь права вмешиваться или намекать, что она в тебе нуждается.

— Уже поздно, — говорит она.

— Конечно.

Ты относишь на кухню свой бокал из-под вина, споласкиваешь его под краном. Сара стоит в дверях.

— Я бы попросила тебя остаться, — говорит она. — Но сейчас из меня выйдет не лучшая компания. Мне очень жаль.

— Все в порядке, — отвечаешь ты, улыбаясь ей, пытаясь показать, что говоришь от чистого сердца.

— Я даже не спросила, как прошел твой день.

На этот раз ты улыбаешься уже по-настоящему.

— Хорошо. Но я рад, что все закончилось и я смог вернуться домой.

Через несколько минут ты закрываешь за собой дверь коттеджа. Внутри холодно, потому что тебя не было целый день. На замке есть защелка, и обычно, оставаясь дома, ты не утруждался закрывать ее. Но теперь уставился на щеколду, вспоминая об Уилле, о том, как он шастает здесь без разрешения, пугает людей, вмешивается в дружеские и семейные отношения, которые его не касаются.

И ты закрываешь дверь на замок.

Вероятно, Саре тоже стоит завести такую привычку.

Сара не может заснуть.

Следовало бы принять ванну, немного отогреться, расслабиться, потому что теперь, лежа в постели, она остается один на один с темнотой и ничто не может отвлечь ее от мыслей; мысли собираются над ее головой, отвоевывая друг у друга пространство.

Даже с учетом денег, которые Эйден платит за аренду, у нее не наберется достаточной суммы. Она не хочет доводить себя до банкротства или доставать деньги на дом через нецелевой кредит, потому что об этом узнает Софи и начнет расспрашивать, почему Сара не просила о помощи. Конечно, она могла бы и в самом деле обратиться за помощью к Софи. Но как ей потом отдавать, и, даже несмотря на то что долг — дело рук Джима, а не ее, Сара просто не в состоянии говорить о нем с подругой.