Минка Кент - Легчайший воздух [litres]

В этом вся Бренда Эмброуз: выгоревшие брови ее волнуют больше, чем пропавшая дочь. Продюсер с блокнотом и в наушниках садится за стол Эндрю и что-то вполголоса обсуждает с моей матерью.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я. Услышав мой голос, мать вздрагивает.

– О боже! Грир! – Она отмахивается от визажистки, встает и подходит ко мне. Обхватив меня за плечи, хотя прекрасно знает, что я ненавижу объятия, она зарывается лицом мне в шею. – Как же я рада видеть тебя, моя бесценная девочка!

За три с лишним десятка лет на этой планете моя мама еще ни разу не назвала меня «бесценной девочкой». «Неблагодарная дрянь»? Да. «Маленькая стерва»? Да. «Самая большая ошибка в моей жизни»? Да.

«Бесценная девочка»? Никогда.

Меня так и подмывает сказать ей, что камеры еще не работают.

– Мы только что приехали сюда, – говорит она. – Уэйд в другой комнате с Эндрю.

– Я понятия не имела, что сегодня приедет съемочная группа.

– Я тоже. – Она улыбается, возможность засветиться на телеэкране заставляет ее почувствовать себя красоткой с обложки глянцевого журнала. Впрочем, почему это должно меня удивлять? – Конни Мэйвезер из программы «Круглые сутки каждую неделю» на Си-эн-эн собирается взять у Эндрю интервью. Они спросили, не хотим ли мы тоже попасть на телеэкран.

– Мы?

– Ну, Уэйд и я. И ты.

– Уэйд видел Мередит всего один раз.

Ее улыбка гаснет, как будто я проткнула ее воздушный шарик острым концом крошечной булавки, сделанной из чистой реальности.

– Тем самым мы продемонстрируем нашу поддержку, Грир.

У меня нет ни малейшего желания засветиться по национальному телевидению, но ведь дело не во мне. Если Мер где-то увидит эту телепередачу, я хочу, чтобы она знала, что я тоже ее ищу. Я не собираюсь отдавать нашей любящей матери всю славу. Пусть она даже не рассчитывает на это.

– Ладно, – говорю я.

Прежде чем вернуться в кресло, мать подзывает бригаду гримеров и сообщает им, что у них «есть еще с кем можно поработать».

Час спустя мое лицо накрашено, волосы из неаккуратного пучка зачесаны в нечто подходящее для воскресной церковной службы. У меня спрашивают, нет ли у меня другой блузки, менее черной и выцветшей, потому что в этой я своим видом «опечалила бы телезрителей; они подумают, будто мы преждевременно оплакиваем Мередит».

Нас усаживают на диван в гостиной: Эндрю рядом с моей матерью; Уэйд стоит позади нее. В комнате за считаные минуты возникает жуткая жарища от софитов, и корочка макияжа начинает плавиться на моем лице.

Конни Мэйвезер держит себя так, будто она тут царица: светлые волосы подстрижены до линии острого подбородка, скулы четко очерчены, на губах неброская, готовая к съемке розовая помада. В костюме от Шанель она сидит, скрестив ноги, напротив нас четверых, ее лицо выражает сочувствие, производящее впечатление искреннего, хотя я подозреваю, что годы практики способны одурачить кого угодно.

– Эндрю, пожалуйста, расскажите нам, как это случилось, – говорит она. – Скажите, где вы были, когда обнаружили, что ваша жена, Мередит Прайс, исчезла.

Он не торопится с ответом. Я невольно задаюсь вопросом, делает он это нарочно или действительно собирается с мыслями.

– Я был на работе, – говорит он, вздыхая. – Если говорить точно, на деловой встрече. Секретарша постучала в дверь и сказала, что в приемной полицейский и он хочет поговорить со мной.

Конни прищуривается, внимательно его слушая, и медленно кивает в паузах.

– В моем кабинете меня ждал офицер полицейского управления Глейшер-Парка, он спросил, когда я в последний раз разговаривал с женой. – Эндрю останавливается, подносит руку ко рту и проводит пальцами по губам. Я пытаюсь представить, как они дрожат, но не могу. Я ни разу не видела, чтобы от этого человека исходили эмоции, кроме похоти, когда он липким, плотоядным взглядом смотрел на мою сестру. – Я сказал ему, что мы разговаривали утром, и она упомянула, что днем собирается съездить в супермаркет. И тогда он сообщил мне, что работник супермаркета, кативший мусор в контейнер позади здания, увидел там машину с широко распахнутой дверью со стороны сиденья водителя. Увидев в салоне вещи, он записал номер машины и попытался выяснить, кто ее владелец. Никто не откликнулся, поэтому он позвонил в полицию, чтобы сообщить о брошенном автомобиле. Примерно в это же время мне позвонили из школы, где учатся мои дети, и сказали, что за ними никто не приехал.

Его голос прерывается. Мать тянется к нему и кладет ладонь на его руку. Уэйд, не успевший переодеться, стоит перед камерой в гавайской рубахе и шортах и теперь кладет руку на плечо моей матери.

– То есть там тотчас что-то заподозрили? – уточняет Конни.

Эндрю кивает.

– Это выглядело подозрительно. Никто не оставляет открытой машину, в которой лежат кошелек, телефон и ключи.

Я сижу неподвижно, наблюдая за клоунским шоу, и прихожу к выводу, что эти люди – моя семья – сами стали карикатурами.

Неужели люди так себя ведут, когда их близкий человек пропадает? Вы поступаете так, как вам кажется, вы должны? Как от вас ждут другие люди? Но как именно? И какое вам дело до того, что подумают другие, когда есть дела поважнее?

– Расскажите нам, что вы подумали, когда поняли, что здесь что-то не так, – просит Конни.

Эндрю слегка выпрямляет спину.

– Просто… я должен был найти ее. Ничто другое не имело значения. Я должен был найти мою жену. Честно говоря, с того дня у меня в голове все смешалось.

– Он почти не спал все это время, – подает голос моя мать, потирая колено зятя, словно он маленький ребенок.

Фу!

– Отлично понимаю, – говорит Конни, поморщившись. – Как вы справляетесь со всем?

– Живу сегодняшним днем, – тотчас отвечает он. – Это все, что я могу. Поддерживаю контакт с полицией. Мой телефон постоянно включен, на случай если мне позвонят. Мы делаем все возможное, чтобы найти ее.

– У полиции есть какие-то зацепки? – спрашивает Конни.

Эндрю снова выдерживает паузу. Драматическую?

– Нет, Конни. Нет. Именно поэтому мы согласились на это интервью. Кто-то должен что-то знать.

Конни поворачивается к камере.

– Как я понимаю, создана специальная «горячая линия», это верно? И вы предлагаете вознаграждение? Сто тысяч долларов за безопасное возвращение Мередит?

Эндрю раскрывает рот, но моя мать его перебивает.

– Да, и то, и другое, – отвечает она, опасаясь, что не дай бог не получит достаточно экранного времени. – У телефона круглосуточно дежурит человек. Кто-то всегда ответит. Можно также позвонить в полицейское управление Глейшер-Парка. Вас немедленно соединят с тем, кто ведет расследование.

Эндрю сжимает руку моей матери и тихо шепчет:

– Спасибо.

– Грир, – говорит Конни. Интересно, откуда она знает мое имя? – Как старшая сестра Мередит, как вы справляетесь со случившимся?