Ли Чайлд - Гость

– Это лучшая миля пути в моей жизни.

Ты ждешь и наблюдаешь, час за часом. Подобного совершенства больше нигде нет. Но ты знаешь, что такое настоящее совершенство, и не собираешься опускать планку. Тебе нужно убедиться наверняка. И вот теперь тебе известно, что полицейский является помехой, которую необходимо принимать в расчет. Он ест в машине, время от времени ходит в дом в туалет, но это все. Поэтому тебе приходит мысль похитить полицейского, например, завтра утром, около восьми часов, и занять его место. Сменить его на дежурстве. Посидеть немного в его машине, затем подойти к дому Симеки и постучать в дверь, якобы для того, чтобы сходить в туалет. Мысль эта живет у тебя в голове ровно полторы секунды, после чего ты, естественно, ее прогоняешь. Во-первых, форма не подойдет по размеру. Кроме того, при передаче дежурства надо будет обменяться парой слов с агентом Бюро, и тот сразу обнаружит подмену. Он наверняка знает в лицо всех сотрудников местной полиции. Здесь не огромные, многолюдные управления, как в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе.

Поэтому надо или убрать полицейского, или придумать способ пройти мимо него. У тебя мелькает мысль чем-то его отвлечь. Что заставит полицейского покинуть свой пост? Возможно, крупная автомобильная авария на перекрестке. Или пожар в школе. Вот только в этом поселке нет школы. Большой желтый автобус каждое утро увозит детей в Портленд. А подстроить аварию будет очень непросто. Естественно, авария с твоим участием исключается. А как заставить других водителей врезаться друг в друга?

А что если сообщение о заложенной бомбе? Но где? В полицейском участке? Это ничего не даст. Наоборот, полицейскому прикажут оставаться на месте, в безопасности, пока сообщение не будет проверено. Где еще? Где-нибудь там, где собирается много народа. Там, где для эвакуации людей потребуется весь личный состав местной полиции. Но поселок крохотный. Где собираются все жители? Наверное, в церкви. Внизу, у шоссе виден шпиль. Но ждать до следующего воскресенья нельзя. В библиотеке? Там, вероятно, вообще никого нет. Максимум, две старушки, коротающие время со спицами в руках, не обращающие никакого внимания на книги. Эвакуацию осуществит один-единственный полицейский за три с половиной секунды.

Для сообщения о заложенной бомбе, необходимо позвонить по телефону. Откуда? Телефонные звонки можно проследить. Можно вернуться в аэропорт Портленда и позвонить оттуда. Проследить звонок до телефона-автомата в аэропорту равносильно тому, что вообще его не проследить. Однако в нужный момент ты окажешься за много миль до места действия. Звонок безопасный, но совершенно бесполезный. «Уловка-22». А здесь на миллион миль вокруг нет ни одной телефонной будки. И нельзя воспользоваться сотовым телефоном, потому что через какое-то время этот звонок окажется в счете, присланном телефонной компанией, а это будет то же самое, что признание в суде. И кому звонить? Нельзя допустить, чтобы кто-либо услышал твой голос. Он слишком характерный. Это чересчур опасно.

Но чем больше ты над этим думаешь, тем больше приходишь к выводу, что стратегия должна быть основана на телефонном звонке. Существует единственный человек, которому ты можешь позволить услышать твой голос, не опасаясь последствий. Однако задача становится геометрической. Четырехмерной. Пространство и время. Звонить надо будет прямо отсюда, с открытого места, находясь в виду дома, но сотовым телефоном воспользоваться нельзя. Пат.

Выехав из тоннеля, Ричер и Харпер вместе с потоком машин повернули на запад. За турникетом оплаты проезда шоссе номер 3 чуть отклонилось к северу. В Нью-Джерси уже наступила влажная ночь; повсюду мокрый асфальт и фонари, окруженные нимбами, подобными ожерельям. Справа и слева яркие неоновые вывески. Самые разные заведения, а перед ними асфальтовые стоянки.

Бар, который они искали, находился за развилкой трех дорог. На вывеске эмблема известной пивной компании и фамилия «Макстефан», что, если Ричер правильно понимал ирландский, соответствовало «Стивенсону». Приземистое здание с плоской крышей. Стены обшиты темными досками, в каждом окне зеленый неоновый трилистник, символ Ирландии. Тускло освещенная стоянка была на три четверти пуста. Ричер небрежно поставил «Максиму» наискосок на третьей площадке от схода. Вышел и огляделся вокруг. На улице было холодно. Ричер описал в полумраке полный круг, разглядывая стоянку в свете уличных фонарей.

– Старого «Кадиллака Де-вилль» нет, – сказал он. – Наш Боб еще не приехал.

Харпер осторожно посмотрела на входную дверь.

– Наверное, мы приехали слишком рано. Придется подождать.

– Если хочешь, можешь ждать здесь.

Она покачала головой.

– Мне приходилось бывать и в худших местах.

Ричер не смог с ходу предположить, где и когда. За входной дверью был тесный вестибюль с автоматом, торгующим сигаретами. Затем еще одна дверь, ведущая в темный зал с низко нависшим потолком, наполненный табачным дымом и запахом прогорклого пива. Вентиляция, если и имелась, не работала. Зеленые трилистники в окнах, светившие и внутрь, заливали зал бледным призрачным сиянием. Стены были обшиты досками, потемневшими и покрывшимися копотью от пятидесяти лет сигарет. Стойка представляла из себя длинное деревянное сооружение, установленное на бутафорские деревянные бочки. Перед ней стояли высокие табуреты с красными пластиковыми сиденьями, а в зале – их уменьшенные копии, перед столиками в виде покрытых лаком бочонков с прибитыми сверху фанерными кругами. Фанера была засалена тысячами рук и локтей.

За стойкой стоял бармен, в зале сидело восемь посетителей. Перед всеми на фанерных столах стояли стаканы с пивом. Все посетители были мужчинами. Все повернулись к новоприбывшим. Ни один из посетителей не был военным. Не мог быть военным. Одни были слишком старые, другие слишком рыхлые, у кого-то были длинные сальные волосы. Обычные работяги. Или безработные. Но все смотрели на вошедших враждебно. Разговоры смолкли, оборвавшись на полуслове. Завсегдатаи смотрели на новичков, словно пытаясь устрашить их своим видом.

Ричер обвел их взглядом, задерживаясь на каждом лице, – достаточно долго, чтобы показать, что его никто не запугал, но в то же время достаточно коротко, чтобы каждый понял, что он его не интересует. Затем Ричер подошел к стойке и пододвинул табурет Харпер.

– Чем угостите? – спросил он бармена.

Тот был в давно не стиранной мятой рубашке. Через плечо перекинуто полотенце. Лет пятьдесят, лицо сырое, одутловатое. Он ничего не ответил.

– Что у вас есть? – повторил Ричер.

Молчание.

– Эй, вы что, оглохли? – спросила Харпер.