Джастин Скотт - Буйство

Эдди пожал плечами:

— Но если «сумасшедший Мики» придет к руководству, мы столкнемся с настоящей войной.

Эдди, как задиристый медведь, не понимал, что тонкая дипломатия в их деле могла помочь избежать ненужных стычек.

Она застегнула куртку, поскольку в фургоне стало холодно. Эдди заметил это, включил кондиционер и обнял ее.

— Как отец? — спросил он.

— Не очень хорошо. Какой-то парень напал на него с ножом.

— Что?!

— О нем позаботятся.

Она подумала, что не будет все рассказывать братьям о состоянии отца. Они слушались Хелен, потому что именно она ездила к отцу. Они никогда не навестят его и потому никогда не узнают, как он себя чувствует. Она любила своих братьев, а они не могли без нее сохранить лидерство в их деле. Поэтому, если она будет лгать об отце, все они смогут выжить...

— Но мне следует поговорить еще раз. Я думаю, вы могли бы...

Ей было забавно видеть, как внимательно слушает ее Поль. Она нажала кнопку, и поднялась стеклянная перегородка, отделявшая кабину.

— Для чего ты это сделала? Поль — моя правая рука, — засмеялся Эдди.

— Нужно поговорить кое о чем.

— Говори, пока мы не приехали к Френку.

Она хотела начать, но Поль все еще тревожил ее. Как многие дети из бедных итальянских семей, Поль старался походить на героев голливудских кинофильмов. Фильм «Жар субботней ночи» прошел десять лет назад, но он все еще подражал Тони Монтенегро: на нем была кожаная куртка, белая рубашка, черные брюки. Но почему он сегодня держит себя так нервозно, почему у него так напряжены плечи? Его ухо было направлено в сторону переговорного устройства. Она тронула переключатель. Устройство оказалось выключенным.

Хелен посмотрела на Поля пристальнее. Его глаза поблескивали, как змеиные язычки. А что, если Комиссия завербовала Поля? Это их стиль. Подбираться прямо к верхам. А если у него есть микрофон? Он мог сделать так, чтобы переговорное устройство не выключалось и передавало все, о чем говорят они с Эдди, прямо в фургон федеральным агентам.

Хелен открыла сумку, достала зеркальце и тщательно осмотрела свой грим. Она была смуглой от природы и еще загорела, оттого что приходилось много бывать на солнце. Поэтому она не использовала косметики, и только фиолетовые тени подчеркивали ее длинные глаза.

— Отец говорил, что тебе следует увеличить жалованье Полю.

— С каких это пор отец интересуется моей охраной?

— Он сказал, что Поль заслуживает это.

В зеркало она увидела, как Поль, глупая башка, гордо расправил плечи.

Ранним утром на следующий день Эдди Риззоло-младший вошел в рабочий кабинет Хелен.

Хелен оторвалась от дисплея, на котором был один из финансовых документов, и повернулась на вращающемся кресле. Когда она подняла свои фиолетовые глаза на Эдди, ему показалось, что их свет заполнил всю комнату.

— Было у Поля подслушивающее устройство?

Эдди кивнул.

— Федеральные агенты?

— Комиссия по борьбе с мафией Южного округа.

— Что они делают в Бруклине?

— Они проводят совместные расследования с местной полицией.

— Как долго это продолжается?

— Только началось, слава Богу.

— Слава Богу... Как они его завербовали?

Эдди потер подбородок. Он понял, куда она клонит, и это ему не понравилось.

— Поль затеял продажу героина на стороне.

Она сузила глаза:

— Он работал с нами столько времени, а завербовали его только сейчас?

— В этом деле был замешан его маленький двоюродный брат. Помнишь того симпатичного паренька, Джо? Федеральные агенты сказали, что заберут парня тоже. Объяснили, что голубые сделают с маленьким Джо, и Поль дрогнул. Они взяли его за яйца.

— А ты знал о делишках Поля с героином?

— Я не знал об этом...

Она взглянула на него испытующе.

— Я догадывался, но сам я в этом никак не замешан!

— Эдди! Мы договорились — никакого героина! Так они взяли отца. Это не стоит того. И тебе надо перестать поступать, как твои ребята. Они думают, что ты такой же парень, как они, и потому у них нет к тебе ни уважения, ни страха. Ты думаешь, Поль осмелился бы проделать такую штуку с нашим отцом?

— Да, возможно, они знают, что я не так умен, как он...

Она притянула его к себе и поцеловала в щеку:

— Сделай мне одолжение. Запомни кое-что: ты не один. Есть ты, Френк и отец. И я.

Утро было ветреным и холодным, Хелен посмотрела в окно и увидела отражение своего лица на пуленепробиваемом стекле. За стеклом был пластик, и отражение давало эффект старинной фотографии, где снята хрупкая девушка с серьезными глазами. Хелен тряхнула головой и опустила металлические жалюзи.

Она выключила компьютер, на котором обычно подсчитывала доходы от автобусной компании, танцевальных залов и дворцов бракосочетаний. Потемневший экран тоже стал зеркалом, в котором она опять увидела себя. Хелен подошла к своим растениям. Из-за забот у нее не было времени их поливать, и листья уже пожелтели. Она включила магнитофон, но и Корелли не успокоил ее, и она повернула выключатель. Напротив ее кресла висел портрет маслом Иоаннеса Гуада-нини. Она купила портрет в Италии, куда летала, чтобы помочь после сильного землетрясения. Но ни эта картина, ни скрипка Кремнозе, которая висела рядом, не разгладили борозды на ее лице.

Ее выводило из себя то, что стекло выглядело грязным. Ее братья гордились этим окном из пуленепробиваемого стекла. Но, как и во многих вещах, которые делали Френк и Эдди, исполнение не соответствовало замыслу. Специальный пластик постепенно тускнел, окно стало таким мутным, что окрестности Канарси казались погруженными под воду; и вечером огни машин, подъезжающих к почте напротив, казались огнями маяков в шторм.

Обычно, когда Хелен чувствовала, что за ней начинают следить, она перебиралась в более безопасное место — на старую ферму, которую их дед купил на севере штата, в Вестчестере, или в особняк на севере Лонг-Айленда, приобретенный их семьей еще во времена «сухого закона», или же в обычную квартиру в Адирондаке. Ее двоюродные братья жили в Нью-Джерси, где были замечательные места для охоты, и там ее принимали почти как королеву.

Однажды она решила вырваться из-под бремени повседневных забот и села на самолет, который доставил ее на Мартинику. Там, в изолированном от мира клубе «Мед», Хелен провела незабываемую неделю. Но сейчас, когда Комиссия занялась их семьей, все изменилось; надо было что-то предпринять.

Она поднялась наверх, сняла туфли и выскользнула из блузки и джинсов. Потом повесила одежду, поставила туфли в ящик для обуви и положила трусики в корзину. Повернувшись к зеркалу, стоящему на столе, она стала разглядывать себя. Ее тело было красивым, очень гармоничным и сильным. Она оделась и повязала вокруг головы серую ленту.