Джастин Скотт - Месть

— Как плавание, мистер Харден?

— Спасибо, прекрасно.

— Куда плавали?

Харден провел офицера вниз к своему штурманскому столу и показал ему карты с проложенным курсом.

— Что вы делали в Роттердаме?

— Я там не останавливался, а плавал по Рейну.

— К сожалению, льготы ЕЭС не распространяются на наших американских гостей. Вы не совершали никаких покупок? Алкоголь, табак, бриллианты?

Харден усмехнулся.

— Я почти не пью в плавании, не курю, и подружки у меня нет.

Таможенник улыбнулся в ответ.

— Вы не возражаете, если я все же взгляну?

— Нисколько.

Офицер начал осматривать яхту, а Харден вернулся на палубу. Из дока ему помахал Каллинг. Через десять минут, когда таможенник отвез Хардена на берег и патрульный катер отчалил, старый корнуэлец спросил:

— Ну, как яхта?

— Вы были правы, — ответил Харден. — Гондола чересчур велика. Ощущается давление на руль.

Он прошел мимо Каллинга и направился в ангар, где держал инструменты.

Каллинг окликнул его:

— Вас разыскивает доктор Аканке!

Харден не обернулся. Плавание в Германию продлилось дольше, чем он рассчитывал, а ему еще нужно собрать радар, соорудить отражатель, пропустить через мачту волновод, установить новый генератор и закупить провизию. Он плыл с самого рассвета, но все равно не стал отдыхать, а уселся за верстак на перевернутый ящик и погрузился в паяльные работы. После многих дней, проведенных в открытом море, его глаза не сразу привыкли к тонкой работе. Плавание все же было утомительным.

Он провел несколько часов, припаивая новые соединения к радарному передатчику, электронно-лучевой трубке и устройству дистанционного управления. Затем отложил в сторону паяльник и склепал из нескольких алюминиевых трубок прямоугольную рамку.

Взяв молоток и пилу, он соорудил грубый деревянный желоб длиной в четыре фута и шириной в фут, с углублением в центре. Со стороны желоб выглядел как банан. В углубление Харден впрессовал проволочную сетку, изогнув ее вдоль желоба. Затем он вытащил сетку из желоба, осторожно положил получившийся ажурный полумесяц на верстак изгибом вниз и скрепил его изнутри алюминиевой рамкой.

В середине Харден припаял металлическую букву "Т" и, когда работа была закончена, облокотился на верстак, не в силах пошевелиться. Немного спустя он взглянул на часы. Фосфоресцирующие стрелки светились перед его глазами. Три часа утра. Он работал десять часов без перерыва. Потянувшись к выключателю, Харден услышал шаги. Кто-то приближался к ангару. Ночь была темной, гавань освещали только маяки на берегу Ла-Манша. Мигающие красные и зеленые огни заслонила движущаяся тень.

— Все еще работаете, — сказал Каллинг.

— Только что кончил.

Корнуэлец вступил в яркий свет флюоресцентных ламп.

— Я как раз собирался уходить, — произнес Харден, недоумевая, что тот делает здесь в такой час. — Я хочу попросить у вас шлюпку.

— Что это такое? — поинтересовался Каллинг.

— Антенна для радара.

— Из сетки?

— Ничего, она будет работать.

Каллинг кивнул.

— Мне это нравится. Вы умеете все делать просто.

— Чем проще вещь, тем она надежнее. — Харден потянулся к выключателю. — Нужно поспать.

— А в ящике что?

— В каком ящике? — спросил Харден. Его голос громко прозвучал в тишине ангара.

— Ну, в той гондоле под яхтой.

— Вода. Я же говорил вам, что оставил ее открытой.

Каллинг покачал головой.

— Вы привезли то, за чем плавали.

— О чем вы говорите?

Каллинг медленно двигался в круге света, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на инструменты и оборудование Хардена. Он потрогал антенну, припаянную в середине отражателя. Харден следил за ним, пытаясь собраться с мыслями.

Внезапно Каллинг взглянул ему прямо в лицо.

— Вы не ирландский террорист. Вы не торговец наркотиками. Так за какой же контрабандой вы плавали?

Харден прервал затянувшуюся паузу.

— Вы не думаете, — спросил он тихо, — что если я контрабандист, то об этом опасно спрашивать?

Каллинг усмехнулся.

— Не думаю, что вы можете чем-либо навредить мне.

— Может, оставим это разговор? — спросил Харден.

— Я все время спрашиваю себя: что он затеял? — произнес Каллинг, кивнув в сторону верстака. — Что он делает в моем ангаре?

— Я строю радар большого радиуса действия.

— А сонар?

— И сонар тоже. И очень скоро уплыву.

Каллинг долго смотрел на Хардена. Затем он обошел вокруг верстака, подошел к корпусу старого торпедного катера и погладил изгиб его борта.

— Храбрая малышка, — произнес он, обращаясь то ли к Хардену, то ли к самому себе. — Осенью сорокового года у Шербура она получила прямое попадание. Правый мотор вдребезги. Но она вернулась домой с теми, кто остался в живых. Когда мы затаскивали ее сюда, то обнаружили, что у нее разваливается корма. Еще одна миля — и она бы потонула.

Он начал описывать поединки деревянных торпедных катеров с германскими прибрежными эскадрами, и воспоминания старика вызвали в голове Хардена яркие картины. Он представлял себе, как маленькие серые катера выскальзывают из расселины в утесах, и слышал рев их моторов, доносящийся с юга. Он мог представить, как выглядел причал для катеров на рассвете: люди Каллинга скопились на пристани в ожидании работы, позади них — санитарные машины, дальше — командиры, которые в сером утреннем свете пересчитывали уцелевших.

Каллинг погладил выпуклый корпус катера.

— Мы сняли с нее все, что можно, а затем базу катеров перенесли дальше по побережью. Сейчас я покажу вам кое-что.

Он повел Хардена в тень рядом с катером и нырнул под корпус судна. Харден согнулся рядом с ним.

— Фонарик есть? — спросил Каллинг.

Харден включил свой карманный фонарик.

— Вон там, — указал Каллинг. — Смотрите.

Луч фонарика задержался на широком стальном патрубке, торчавшем из дна катера.

— Водозаборник для системы охлаждения, — объяснил Каллинг. — Дальше есть еще один, а два других — с правого борта.

— Ну и что?

— Каждую ночь был аврал. Всегда находились катера, которые нужно было вести домой на буксире, потому что эти водозаборники были забиты и не пропускали воду для охлаждения роллс-ройсовских моторов. Знаете почему?

— Нет.

— На торпедных катерах служили беженцы: французы, поляки, голландцы... Некоторые из них ненавидели немцев сильнее, чем можно себе вообразить.

И когда эти молодые ребята топили немецкий катер, они разворачивались и утюжили людей, плавающих в воде. Мясо немцев забивало патрубки, моторы перегревались и останавливались. Я-то знаю. Нам приходилось их вычищать.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Они не использовали шанс, который мы им дали, — ответил Каллинг. — Гораздо важнее было топить немецкие корабли, а не убивать моряков. Они выводили катера из строя, хотя могли бы продолжать бой.