Джастин Скотт - Месть

— Не надо, — сказал Грандиг. — Пусть плавает. Поймайте другую. Она заслужила право еще немножко пожить на свете.

— Какую, сэр? — спросил официант, вытаскивая сачок из воды.

— Ту же самую, — сказал Доннер с улыбкой.

Он смотрел, как форель кружит по аквариуму, возбужденно работая хвостом.

— Ту же самую, — повторил он. — Поймайте мне ее.

Каллинг почувствовал облегчение, когда услышал, что Харден берет с собой африканского врача, но не надолго. Корнуэльцу приходилось провожать в море много яхт. Во время подготовки «Лебедя» к плаванию он увидел, что Харден запасается для долгого плавания, а не для прогулки вдоль северо-западного берега Африки. Три каюты были набиты припасами доверху.

В форпике — носовой части — хранились паруса, тысяча шестьсот футов канатов в полдюйма толщиной и два запасных якоря-плуга. Якоря были сложены позади парусных мешков, по одному с каждой стороны для равновесия. Третий якорь, «Данфорт», занимал рундук под сиденьем в кокпите.

Передние и висячие рундуки, разделявшие форпик и главную каюту, были набиты одеждой, в том числе я для плохой погоды, одеялами, бельем, полотенцами, мылом для соленой воды и медикаментами. Харден, очевидно, привык плавать с комфортом. Это Каллинг одобрял. Он заметил, что неаккуратные люди часто становятся жертвами болезней или крайней усталости.

В главной каюте находились стол и койки, подвешенные над диванами. На одной из этих коек лежал аккуратно сложенный спальный мешок Хардена. Его легко было перетащить на ту сторону, которая окажется подветренной. Кладовые были заполнены консервными банками, бутылками и стаканами, но сама каюта не была загромождена — что Каллинг тоже приветствовал. В таком маленьком, ограниченном пространстве надо поддерживать определенный уровень комфорта. Каллинг пытался догадаться, где Харден хранит содержимое фибергласовой гондолы, уже отвинченной от корпуса.

Перетаскивая лед из кокпита, старик спустился по трапу в заднюю часть главной каюты, которая была отделена от передней части срезанными переборками. Справа от трапа размещался камбуз, слева — штурманский угол. Где бы Харден ни находился, он всегда мог быстро попасть в кокпит.

Каллинг положил лед в холодильник. Прозрачных блоков в относительно прохладной июньской Атлантике должно хватить на три дня. Тут хранилась свежая пища на первую неделю — яйца, молоко, сыр, хлеб в пластиковых пакетах, овощи, жареное мясо, апельсины, лимоны, яблоки и соки, а также сушеное и консервированное продовольствие на последующее время: неочищенный рис, сушеный картофель, макароны, крупы, супы, мясо и овощи в банках, сгущенное молоко, джемы, мед, сахар, арахисовое масло, какао, кофе и чай.

Каллинг рылся в рундуках и ящиках в поисках пустых мест. Один ящик был почти целиком заполнен коричневыми склянками с витаминами. Он положил сюда кусок сыра и закрыл ящик, пока никто не заметил. Потом Каллинг зарыл бутылку кокберна в мешке с рисом. Когда они примутся за рис, то обрадуются, найдя хороший портвейн.

Каллинг обогнул трап и в последний раз осмотрел навигационную станцию. Над штурманским столом располагались мощное коротковолновое радио, радиотелефон и навигатор Лорана — новый, большого радиуса действия. В ящиках и пустом пространстве под столом хранились карты и лоции, секстант, хронометр и Морской альманах. Запасной секстант, второй хронометр, бинокль, ракетницы, сигнальные огни и флаги хранились в рундуке в задней части штурманского уголка. На тиковом столе уже разложены карты Ла-Манша, которые понадобятся Хардену сегодня.

В кормовой каюте лежали инструменты, краска для днища яхты, фиберглас, дубовые и тиковые рейки, запасной баллон с пропаном для плиты, две пятигаллоновые пластиковые канистры с водой вдобавок к пятидесяти галлонам в двух резервуарах яхты и дизельное топливо, а также большой запас консервов.

Доктор Аканке сложила свои вещи в кормовой каюте, отделенной от главной каюты, где обитал Харден. Каллинг был уверен, что они долго будут жить в разных помещениях. Насколько он мог видеть, Ажа-рату была для Хардена не больше чем живым подручным инструментом.

Во время последних лихорадочных приготовлений Харден часто вспоминал, что те же самые действия — вытащить припасы из лишней упаковки, расположить их так, чтобы равномерно распределить вес, составить опись — он выполнял всего лишь два месяца назад, когда они с Кэролайн нагружали старушку «Сирену», готовясь к отбытию в Европу.

Сгустились сумерки, и холмы Фоуэя и Полруана осветились тусклыми огнями. Харден наблюдал, как ветер раскачивает черные сигнальные устройства.

В Ла-Манше их ждет свежий ветер.

— Стаксель номер три, — приказал он Ажарату.

Она нырнула в каюту и через мгновение появилась на палубе с парусом. Харден медленно поднял его, вслух называя свои действия, чтобы она могла запомнить. Он ощущал полное спокойствие. Все приготовления завершены. Казалось, что присутствие Ажарату отдаляет то напряжение, которое, как он знал, навалится на него после того, как они расстанутся и начнется битва.

Парус поднят. Они были готовы к отплытию.

Как бы поощряя их, начался отлив, потащивший «Кэролайн» к выходу из гавани. Швартовочные концы натянулись. Уже совсем стемнело.

Ажарату сошла на причал и обняла Каллинга. Он ободряюще похлопал ее по плечу, но смутился, когда Харден протянул ему руку, чтобы поблагодарить. Повернувшись лицом к холмам, с которых дул бриз, он сказал:

— Доктор, ветер попутный. Что еще нужно человеку в жизни?

Харден поднял грот.

— Отплываем, — объявил он.

Он освободил носовой конец и вручил Ажарату. Каллинг тем временем взялся за кормовой конец. Харден встал к штурвалу.

— Отдать концы, Ажарату.

Она бросила канат на причал.

Харден выбрал грота-шкот. Парус надулся и потащил яхту прочь от причала.

Харден кивнул Каллингу.

Старик отпустил кормовой конец, и «Лебедь» отправился в путь.

— Вы опоздали, — заявил Каллинг, настороженно разглядывая трех людей, столпившихся в его маленьком кабинете в передней части главного ангара.

— Когда он отплыл? — спросил самый пожилой из незваных гостей.

Каллинг почесал голову.

— Помнится, где-то после полудня.

— В какое время?

— Часа в четыре или около того. Джентльмены, вы его друзья?

— Он вышел в море против прилива? — произнес пожилой.

Через несколько часов после того, как они вышли из Фоуэя, нос «Лебедя» начал то подниматься, то зарываться в воду.

— Что такое? — озабоченно спросила Ажарату.

Они шли курсом на восток.

— Это Атлантика, — объяснил Харден.

— Уже?