Джастин Скотт - Месть

Из жилой надстройки выбежали моряки и бросились к ближайшим причальным лебедкам. Вторая палубная команда под надзором неутомимого боцмана начала протягивать новый швартов прямо над упавшим стюардом. Одновременно буксиры на реке повернулись и направились к танкеру. Только когда новый конец был закреплен, моряки собрались вокруг раненого стюарда.

Радио Огилви настойчиво трещало. Лоцман расслышал слово «госпиталь». Губы капитана сжались, он взглянул на заходящее солнце и темнеющее небо. Затем его взгляд упал на «Белл рейнджер» на вертолетной площадке.

— Отвезите его в госпиталь на вертолете, — приказал он. — Второй, спуститесь туда и все устройте.

Второй офицер был очень молод, почти совсем мальчик; он неотрывно глядел в окно, потрясенный зрелищем тела, корчившегося на палубе.

— Ну же, мистер! — рявкнул Огилви. — Поживее!

Лоцман едва не согнулся от внезапной боли в животе. Проведя двадцать лет на море, он все еще не мог привыкнуть к неожиданным жестокостям морской жизни. Он взглянул на холмы и почему-то вспомнил о своих пони, диких животных, пойманных им в Нью-Форесте. С тех пор они мирно паслись на его лугах.

Огилви управлял эвакуацией стюарда со своего места на мостике, отдавая приказы по радио. Моряки затащили раненого в вертолет. За ними вдогонку устремился мужчина с необычно красным лицом. Он вскарабкался в машину, и длинные лопасти начали вращаться. Быстро прогрев мотор, вертолет с ревом оторвался от корабля и накренился над проливом, разворачиваясь к Саутгемптону.

На мостик ворвался коренастый человек в мятой ветровке. Он взглянул на «Рейнджер», исчезающий в темноте, а потом посмотрел вниз на освещенную палубу, где матросы собирали рассыпавшиеся яблоки и вытирали кровь.

— Что случилось? — спросил мужчина у седовласого Огилви. Он выглядел лет на десять младше капитана.

К удивлению лоцмана, капитан вежливо ответил пришельцу:

— Кормовой швартов оборвался и отрезал ноги одному из моих стюардов.

Мужчина кивнул и снова посмотрел на палубу. Затем повернулся к лоцману.

— Джеймс Брюс, — представился он, протягивая руку. — Капитан компании.

— Приставлен, чтобы следить за мной, — слегка усмехнулся Огилви.

— Вовсе нет, просто устраняю неприятности, — улыбнулся в ответ Брюс и объяснил лоцману: — Компания постоянно инспектирует свои корабли.

— Кто-нибудь должен был проинспектировать ту причальную лебедку, — фыркнул Огилви, в первый раз после несчастного случая выказывая признаки эмоций. — Не мне же этим заниматься! Я первый день на борту корабля.

— Вы совершенно правы, Седрик, — ответил Брюс. — Прежде чем сойти на берег, я проверю карты технического обслуживания, которые оставил ваш предшественник.

Огилви нахмурился.

— Какой смысл отправлять капитана в отпуск, если в его отсутствие корабль разваливается?

— Седрик, — умоляюще произнес Брюс, — даже вам нужно отдыхать.

— Хорошенького помаленьку. Теперь мне придется устранять неполадки до самого Кейптауна.

— Это не повторится, — заверил его Брюс и взглянул на канал, где огни вертолета пропали на фоне огней города. — Но вертолет вам понадобится.

— Он спокойно нас догонит! — огрызнулся Огилви. — Третий! Передайте пилоту, чтобы он не приближался к кораблю, пока мы не пройдем маяк Нэб. Он ни при каких обстоятельствах не должен садиться без моего приказа. Лоцман! Буксиры прибыли. Будьте готовы принять управление.

Четыре буксира толкали «Левиафан» в сторону дока. Еще два буксира, привязанные канатами к корме и к носу танкера, были наготове. Их мощные двигатели изрыгали в воздух дизельный выхлоп. Натяжение швартовов, которые привязывали танкер к пирсу, медленно ослабевало.

Когда все двенадцать канатов провисли в одинаковой степени, Огилви поднес к губам микрофон радиопередатчика. Лоцман поднял бинокль. Далеко внизу, на корме танкера, старший офицер передавал команды Огилви матросам «Левиафана» и докерам на пирсе. Второй офицер делал то же самое на носу. Третий офицер, стоявший на вахте, маячил над плечом капитана.

Докеры вытравливали один за другим дополнительные швартовы, и палубная команда «Левиафана» втаскивала тросы на палубу. Огилви мерял шагами мостик, и каждый раз, когда он проходил мимо лоцмана, тот слышал в динамике радиприемника дыхание людей, работавших с паровыми лебедками. Они ослабляли швартовы, пока корабль не оказался привязан к пирсу тремя тросами — на носу, на корме и посредине.

Лоцман ждал, когда его позовут, но, видимо, Огилви намеревался сам отчалить и развернуть «Левиафан».

К счастью, год назад углубили мели у Хэмбл-Спит, что значительно расширило фарватер напротив нефтеперегонного завода. Но все же гигантскому кораблю едва хватало места для разворота. Одна лишь незначительная ошибка могла привести к тому, что монстр уткнется носом в грязь, перегородит пролив подобно стене и заблокирует вход в один из важнейших английских портов.

Огилви по радио отдавал приказы буксирам, своим офицерам и докерам. По-прежнему не замечая лоцмана, он повернулся лицом к носу «Левиафана» и произнес новый приказ.

Докер на пирсе поднял обе руки в воздух.

Носовой швартов с громким звоном оторвался от пирса и упал в воду, оставив пенный след, похожий на медузу. Новый приказ капитана — и отдан средний швартов. К буксиру, который удерживал нос танкера, присоединился второй, и вместе они потащили «Левиафан» к середине фарватера.

Огилви вошел в маленькую рубку на мостике и включил носовой толкатель. Дизель мощностью в две тысячи лошадиных сил начал неслышно вращать винт внутри трубы, которая пересекала переднюю часть корабля. Винт перегонял воду с правого борта на левый, помогая буксирам.

На мостике стемнело. Очертания пирса и завода озарились светом фонарей. Дул холодный ветер. Огилви приказал отдать кормовой конец.

Последний швартов упал в воду. Два саутгемптонских буксира, привязанные за кормой, тянули танкер в сторону канала. Остальные старались оттащить корабль от причала. Под натянутыми канатами шумели бурные потоки воды, воздух дрожал от рева двигателей, но «Левиафан» не двигался с места.

Огилви направился в ходовую рубку, и лоцман последовал за ним. Третий офицер занял место за панелью управления двигателями. Рулевой у штурвала ждал приказаний. Приборы и панели освещались маленькими красными лампочками на потолке. Второй лоцман уже стоял за коммуникационной панелью и, держа в руке радиотелефон, вел переговоры с буксирами и другими кораблями в гавани.

— Полный поворот направо, — приказал Огилви.

— Есть полный поворот направо, — повторил рулевой, поворачивая миниатюрное коромысло.