Джастин Скотт - Месть

— Пожалуйста, — попросил он. — Я очень беспокоюсь и должен поговорить с адвокатом.

— Хорошо.

Через двадцать минут пришел санитар с телефоном на длинном проводе. Телефонистка соединила Хардена с Америкой.

— Пит! — раздался в трубке голос Билла Клайна. — Черт возьми, что с вами стряслось? Мне тут такое рассказывают...

— Нашу яхту раздавил танкер.

— Но вы-то в порядке?

— Кэролайн пропала.

— Боже всемогущий! Давно это случилось?

— Пять дней назад.

— Ох... — простонал Клайн. — Нет, только не это... — Его голос, затих, и некоторое время Харден слышал только шум на линии. — Есть ли какой-нибудь шанс?..

Харден сделал глубокий вдох. Больше он не мог обманывать себя. Вода была слишком холодной. Сам он спасся чудом. Второй раз такое не случится.

— Нет... практически нет.

Закрыв глаза, Харден слышал, как рыдает его друг. Клайн боготворил Кэролайн.

— Рассказывай, — наконец сказал он.

— В нас врезался танкер «Левиафан».

— "Левиафан"? Господи Боже, как ты его не заметил?

— Он выскочил из тумана прямо на нас. Мы ничего не могли поделать.

— У них что, не было радара?

— Билл, я не знаю, что там произошло. Наш радар был включен.

— А они что говорили? — настаивал Клайн.

Харден ответил:

— Ничего не говорили. Танкер не остановился. Я провел в воде четыре дня.

— Что? Он просто раздавил вас и уплыл?

— Вот именно. А теперь послушай: я хочу подать в суд.

— То есть...

— Я хочу, чтобы те, кто отвечает за это, понесли наказание. Ты можешь приехать сюда завтра?

— Не могу, Пит. Одну мою клиентку вызвали в вашингтонский суд, и я должен ехать с ней. Кроме того, тебе нужен местный юрист. Я свяжусь с одним английским адвокатом. Классный парень. Где ты находишься?

Харден сообщил свой адрес.

— В госпитале? Ты в порядке?

— Я-то в порядке.

— А это произошло в британских водах?

— Нет, — ответил Харден. — В открытом море.

— А... ну ладно. Короче, мой приятель завтра приедет к тебе. Я переведу деньги через «Американ экспресс». Тебе еще что-нибудь нужно?

— Одежду.

— Да, конечно. Я немедленно съезжу к тебе на квартиру.

При упоминании о квартире Харден подумал об одежде Кэролайн и о том, что ее гардероб по-прежнему хранит ее запах.

— Нет ли какого-нибудь шанса? — снова спросил Клайн дрожащим голосом.

— Я не теряю надежды, — ответил Харден, — но...

После небольшой паузы Клайн сказал:

— Ладно, я обо всем позабочусь.

Харден повесил трубку со слезами на глазах. После разговора с Клайном гибель Кэролайн стала реальностью. Теперь адвокат все расскажет ее семье. Когда Харден лег в кровать, держа руку на телефоне, на него накатила ужасная волна дурноты. Он ждал неудержимой рвоты, которая бы означала, что у него поврежден мозг. Но вместо этого он заснул.

На следующий день Колумбийский пресвитерианский госпиталь, в котором работала Кэролайн, запросил подтверждение о ее гибели. Собираясь в плавание через Атлантику, она взяла четырехмесячный отпуск.

Затем лондонским поездом прибыла молодая сотрудница американского посольства с временным паспортом, британской визой и официальными соболезнованиями. Казалось, что она благоговеет перед Харденом, как будто видит перед собой героя популярного телесериала. Но когда он заявил, что хочет, чтобы посольство помогло ему выдвинуть обвинения против владельцев «Левиафана», она похлопала рукой по одеялу и произнесла традиционную фразу: «Сначала вам надо поправиться».

Вместе с ней явились двое лондонских репортеров, которые неоднократно звонили по телефону после того, как доктор Аканке запретила им нанести личный визит. Харден, надеясь, что пресса сможет помочь ему, успел сообщить несколько подробностей. Но Аканке прервала их разговор известием, что прибыл отец Кэролайн.

Айра Джекобс был невысоким пожилым человеком, хорошо и дорого одевавшимся, но казалось, что ему неловко за своего зятя-протестанта, который с обескураживающей легкостью достиг не менее высокого положения. Кэролайн наследовала от отца темные глаза и маленькие руки, и при виде тестя у Хардена снова заныло сердце.

Джекобс, судя по всему, находился на грани нервного срыва. Кожа плотно обтягивала его скулы, под глазами чернели мешки. Он сообщил, что мать Кэролайн держится на лекарствах и не смогла приехать. Он неподвижно застыл около кровати, отказавшись садиться, и сказал, что хотел бы узнать подробности происшествия.

Харден описал последнее мгновение перед тем, как он потерял Кэролайн.

Джекобс зарыдал, по его щекам текли слезы. Он строго посмотрел на Хардена:

— Почему вы не заметили танкер?

— Мы были бессильны. Он выскочил на нас из тумана.

— Зачем вы плыли в тумане?

— У нас не было выбора.

— Из-за собственной глупости вы погубили мою дочь. Вы даже не оставили мне ее тела.

— Айра... — умоляюще произнес Харден.

— Какое безумие — плавать по океану на парусной шлюпке! Кэролайн была замечательным врачом. Она была такой красивой. У нее было все, ради чего стоит жить.

Харден заставил себя выдержать мучительный взгляд тестя. Он потянулся к его руке, но Джекобс отдернул ее.

— Зачем вы потащили ее с собой?

— Айра, мы любили друг друга. Разве я мог уплыть без нее? Это была часть нашей совместной жизни.

Джекобс заломил руки.

— У нее даже не было детей!

— Мы сами так решили. Мы были счастливы.

— Всю свою жизнь вы провели в играх. А Кэролайн была серьезным человеком до того, как вы похитили ее у нас. — Джекобс направился к выходу из палаты, но внезапно обернулся с искаженным лицом. — Я всегда надеялся, что вы недолго останетесь супругами. Боже, как я оказался прав! Если бы я ошибся, Кэролайн была бы жива.

В эту ночь за ним снова пришла черная стена, вязкая, как смола, и он знал, что она задушит его, если догонит, заполнит его нос, горло, просочится вниз по гортани в легкие. Он знал, что это только сон. Но когда доктор Аканке разбудила его, он прижался к ней, дрожа от страха.

Адвоката звали Джеффри Нортон. Это был молодой человек, одетый в спортивную куртку, голубую рубашку и светлый галстук. Он сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь Хардену. Извинившись, он попросил, чтобы Харден точно рассказал все, что с ним случилось, и внимательно выслушал его.

Закончив свой рассказ, Харден заявил:

— Все это чертовски смахивает на убийство. Я хочу, чтобы капитан и команда этого корабля предстали перед судом.

— Почему? — спросил Нортон. Его вопрос прозвучал не как вызов, а как желание разобраться в мотивах Хардена.

Харден часто думал об этом, лежа без сна. Он ответил:

— Я хочу, чтобы капитаны и команды всех других кораблей твердо знали, что они должны делать, чтобы не потопить попавшееся им на пути парусное суденышко. «Сирена» — не первая яхта, погибшая при подобных обстоятельствах, но на этот раз они не на того напали.