Павел Воронин - Триггер. Как далеко ты можешь зайти?

— Мы оба знаем, чем это обычно заканчивается, — сказал Артем.

— И для кого ты себя бережешь? — Лера начала злиться. — Для своей бывшей? Долго жить собрался? Год? Десять?

— Зависит от текущего состояния психики. Сейчас я точно знаю, с кем хочу быть. К сожалению, это не ты.

— Интересно… И тем не менее ты здесь. Пришел…

Артем пожал плечами:

— Стараюсь не спать со всеми, кого пригласил посидеть в ресторане.

Лера пристально его оглядела, сказала:

— Такой невозмутимый, такой проницательный… Иногда, наверное, чувствуешь себя Господом Богом, да?

— Я просто исправляю его ошибки, — ответил он.

— Мы все — одна большая ошибка. Может, Вам, Артем Александрович, пора просто научиться это принимать?

Сказав это, Лера встала и вышла.

…На следующий день он вновь навестил хозяйку зоосалона Алину. Дождался, когда она закончит расчесывать очередную собачку, вошел в кабинет и с порога, даже не поздоровавшись, спросил:

— А почему группа для пожилых?

Алина растерялась:

— Откуда вы…

Он не дал ей договорить:

— У меня есть версия. Может, они двигаются медленнее, и это удобно для уставшей женщины? Или есть другие варианты?

Алина уже справилась с растерянностью:

— Просто там хороший преподаватель. Настоящий кубинец. И вообще, какое ваше дело?

Однако она рано успокоилась — у Артема в запасе имелось еще кое-что.

— А чем вы там еще занимаетесь, кроме танцев? — спросил он.

— В смысле?

— Ну, скажем, после танцев?

— Не понимаю…

— Все вы понимаете. Я попросил своего помощника проследить за вами. Некрасиво, конечно, но что делать.

И он продемонстрировал ей фото, сделанные Матвеем. На них Алина сначала танцевала с пожилым кавалером, затем обнималась с ним на улице, целовалась у входа в гостиницу и, наконец, входила туда…

Алина с ужасом глядела на фотографии, а Артем — на Алину. Потом он встал, шагнул к двери. Уже у порога сказал:

— В конце концов, что плохого в том, чтобы спать со стариками? Пока они живы, претензий ни у кого нет. И потом, это действительно не мое дело.

— Подождите! — воскликнула она.

Он повернулся.

— Вы… мужу расскажете?

Артем вернулся к столу, снова сел напротив Алины, ответил:

— Нет.

Она кивнула, словно укрепляя свою решимость, и заговорила:

— Я каждый раз обещаю себе, что этого больше не повторится. Но все равно… Я очень боюсь, что Леша узнает.

— Понимаю. Если бы меня тянуло к бабушкам, я бы тоже переживал.

— Я больна?

— У вас очень глубокая травма, которую вы не хотите лечить.

— Я… — Алина сделала усилие и закончила, — хочу.

Теперь Артем кивнул. Начинался новый этап работы, связанный с травмой этой женщины.

— Вас в детстве совращал кто-то значительно старше вас? — спросил он. — Например, отец?

Снова она смотрела на него с ужасом. Несколько секунд молчала, справляясь с волнением, затем начала рассказывать…

…Впервые родители привезли ее в гости к деду, когда ей было восемь лет. Дед жил в деревне, в просторном доме возле леса. Прекрасные условия для отдыха ребенка! И родители решили оставить девочку у дедушки на все лето.

Вначале дед Алине понравился. Он был совсем не старый, не дряхлый. Нет, он был довольно крепкий мужчина. У которого имелись затаенные желания…

— Все началось вскоре после того, как родители уехали, — рассказывала Алина. — Я плакала, не хотела ничего… Потом, когда мама приехала меня навестить, я просила меня забрать. Но мама решила, что это каприз. Сказала, что дедушка меня любит. Любит… Я не решилась рассказать ей правду…

— Я его ненавидела, — продолжила она свой рассказ. — Мечтала, чтобы он сдох. Мне было плохо, мерзко… Только в пятнадцать лет смогла вырваться из этого ада. Уехала в другой город, поступила в колледж, встретила Лешу… Деда я больше не видела. Он умер пять лет назад, и я даже на похороны не приехала. А потом встретила одного человека…

— Пожилого?

— Ну как? Ему было шестьдесят пять. Мы с ним случайно переспали. И у меня был оргазм. Впервые в жизни. И я не смогла остановиться. Нашла эти танцы… Я не люблю стариков, но мне нравится секс с ними.

Артем кивнул:

— Конечно, не любите. Подсознательно вы мечтаете, чтобы они сдохли. И эта мысль вас очень возбуждает.

…Катя стояла у входа в институт, ждала Павла. Прошло уже полчаса, а его все не было! Она достала телефон, набрала знакомый номер. Услышала длинные гудки, но трубку так никто и не взял. Тогда она послала смс: «Ты где?» И снова не получила ответа. Она снова принялась звонить, и на этот раз услышала голос Павла. Однако он сказал не обычное «Привет, как дела?». Он резко спросил:

— Не надоело доставать?

Катя опешила:

— Паш, ты чего? Это же я! Ты полчаса назад должен был меня забрать!

— Я ничего никому не должен, — заявил Павел.

— Да что случилось-то? Что я сделала?

— Забудь этот номер, — порекомендовал Павел.

— Почему? Ты можешь хотя бы объяснить?

— Брат твой неадекватный объяснит, — ответил Павел и отключился.

Катя, со все растущей злостью, попыталась вновь набрать его номер — не получилось. Попробовала позвонить брату — его номер оказался недоступен…

…Артем был недоступен для звонков, потому что в этот момент он держал речь перед комиссией по этике. Все члены комиссии находились на своих местах, Артем стоял перед ними и говорил:

— Уважаемые коллеги! Мне не доставляет никакого удовольствия рассказывать вам о конфликтах в моей семье. Я бы хотел поспорить с вами об эффективности провокативной психотерапии как метода лечения неврозов, но здесь всех интересует, видимо, другое. Как вы мне не раз напоминали, я отсидел в тюрьме за свои убеждения. Я до сих пор считаю, что это судебная ошибка, но дело не в этом. Дело в том, что эту комиссию созвал один человек…

Тут он выложил на стол комиссии заявление, подписанное Александром Андреевичем. В нем предлагалось проверить деятельность Артема Стрелецкого.

— Тот же самый человек давал интервью про мой арест бульварным изданиям, подогревая интерес к проблемам сообщества.

На стол комиссии легли новые листки — это были распечатки интервью, сделанные Матвеем.

— И он же напал на меня в присутствии свидетелей в общественном месте.

Это был самый сильный аргумент — фотография с камер наблюдения в центре «Полежаевский». На фото было хорошо видно, как отец кидается на сына и бьет его.

— Тот же самый человек не может простить мне, что я помог его клиенту, которому он не мог помочь несколько месяцев. И этот человек — мой отец.

Александр Андреевич сидел бледный; он изо всех сил старался казаться спокойным.

— Так скажите, что мы здесь разбираем? — Артем оглядел членов комиссии. — Вопрос профессиональной этики, касающийся всего сообщества, или семейную ссору, которая по каким-то причинам вышла за пределы дома?