Хелен Чандлер - Мера ее вины

Вдруг мужчина, сидящий рядом, поднял руку, и внимание всех присутствующих моментально переключилось на него. Он был одним из немногих присяжных приблизительно ее возраста и настоящим красавцем. Судя по его расслабленной позе — он сидел, откинувшись на спинку скамьи и широко расставив ноги, — мужчина прекрасно это знал.

— У вас есть вопрос, мистер… — спросила ее честь судья Дауни.

— Кэмерон Эллис. У меня совершенно нет времени, чтобы сидеть здесь. Я — плотник, индивидуальный предприниматель. На прошлой неделе я звонил в суд и все объяснял, — заявил мужчина.

Лотти была поражена, что он оказался достаточно смелым для того, чтобы жаловаться и пререкаться в зале суда, в котором сидели адвокат, прокурор, судья и полицейские. Ей было двадцать шесть, а он, быть может, на пару лет старше. Вот Лотти точно раз десять подумала бы перед тем, как высказывать недовольство перед такой толпой.

— Я понимаю, в какой ситуации вы находитесь, — ответила судья, — но должна довести до вашего сведения, что вы далеко не единственный частный предприниматель в Бристоле и его окрестностях. И мы не можем освободить их всех от обязанностей присяжных. Государство выплатит вам посуточную компенсацию. Прежде чем вы все примете присягу, у кого-нибудь остались вопросы?

Лотти глубоко вздохнула. Ей совершенно не хотелось поднимать ту же самую тему, что и мужчина, но она знала, что муж будет рвать и метать, если ей не удастся освободиться из зала суда, как он велел. Ее муж жил ради работы, дэдлайнов, таргетов и бонусов. Это была не жизнь, а сплошной стресс, что для самой Лотти означало: муж ожидает, что у него дома все должно быть идеальным и работать, как швейцарские часы. Он совершенно не хотел, чтобы его жена «выпадала из графика». Поэтому она подняла руку. Судья ободряюще кивнула.

— Меня зовут Шарлотта Хирадж. У меня дома трехлетний ребенок, так что вы знаете, вероятно, что мне не следует находиться здесь. И я не уверена, что вообще подхожу для этого, — пробормотала она.

— Расходы по уходу за ребенком будут оплачены за все время, что вы проведете в суде, так что по этому поводу вы можете не волноваться. А для участия в суде присяжных от вас не требуется никаких специальных знаний, — ответила судья.

Лотти тяжело опустилась на свое место. Рядом с ней Кэмерон Эллис все еще кипел от негодования. Ну, что ж, им не удалось отвертеться от участия в суде присяжных. Две недели чудесной погоды придется провести в темных комнатах с незнакомыми людьми, слушая слова, которые она не сможет понять. То, что ее не будет дома, точно не понравится мужу, которому совершенно все равно, кто платит за эти часы ухода за ребенком — государство или он сам.

Женщину, сидевшую на ряд ниже, попросили встать, а затем передали ей Библию и карточку. Друг за другом собравшиеся приносили присягу, пока не настала очередь Лотти. Она отказалась клясться на Библии. Все детство Лотти провела в разных приемных семьях, что начисто отбило у нее все религиозные чувства. Услышав, как произнесли ее имя, она покраснела, взяла карточку и выслушала указание о том, что она должна прочитать написанные на ней слова.

— Я торжественно, искренне и честно заявляю и обещаю, что буду по справедливости судить подзащитного и вынесу свое решение на основе предоставленных свидетельств и доказательств.

Слова клятвы показались ей ужасно старомодными, однако вполне соответствующими той ситуации, в которой она оказалась. Мысль о том, что ей придется судить постороннего человека, казалась неприятной. В своей жизни она совершила достаточно ошибок, чтобы не чувствовать себя вправе судить других, но при этом Лотти ощутила бодрящий прилив адреналина, чего уже давно не испытывала. Она подумала о том, что ей предоставляют возможность совершенно законно копаться в чужом грязном белье, смотреть и слушать, как люди отвечают на вопросы, и потом решать, врут они или нет, и ей такая перспектива очень понравилась. В голову пришло, что работа присяжного — это самое захватывающее ток-шоу в дневном телевизионном эфире, только в более тихой и спокойной аудитории.

Лотти вернула карточку приставу и с облегчением почувствовала, что перестала быть объектом всеобщего внимания, которое переключилось на человека, сидящего справа от нее. Напротив скамей присяжных располагались ряды для любопытствующей публики. Лотти заметила нескольких представителей СМИ, которых можно было отличить по пресс-картам, болтающимся на их шеях, словно медали. Эти люди пришли, чтобы задокументировать подробности драмы, которая должна была разыграться в зале суда. За местами для прессы находились ряды для обычной и довольно разношерстной публики. Двое престарелых мужчин перешептывались, прикрыв ладонью рот, приставленный к уху собеседника. Четверо подростков-переростков, которые вполне могли оказаться студентами, демонстрировали лица, выражавшие разные степени отчаянной скуки. Дама средних лет вытирала пот с лица платочком, слишком изящным для такой жары. Мужчина в темных очках ожесточенно делал зарисовки. За ним через несколько рядов сидели, сложив руки на груди в ожидании начала слушания, несколько полицейских.

Женщину на скамье подсудимых попросили встать, и секретарь суда зачитал обвинение. После того, как он закончил, несколько мгновений царило полное молчание: все вдумывались в суть обвинения.

Покушение на убийство .

Тишина была удушающей. Казалось, что небо в этот солнечный понедельник моментально заволокло тучами и потемнело. Жертву звали Эдвард Блоксхэм. Лотти сразу узнала это имя. Местные новости широко освещали преступление — жена обвинялась в попытке убить своего мужа. Репортеры, стоя недалеко от того места, выдвигали массу различных предположений на фоне снующих взад и вперед полицейских. Местные газеты говорили об этом происшествии еще больше. Лотти даже когда-то читала статью в «Бристоль пост», написанную жертвой, — что-то о гнездовьях чаек на южном побережье. Если б она следила за развитием событий в прессе, то давно уже отложила бы газеты, подумав о том, что все это жестоко, но мало интересует ее. Теперь же придется в подробностях узнать о том, как этот человек жил и как чуть не умер.

— Вас обвиняют в покушении на убийство, — произнес секретарь суда. — Вы признаёте свою вину или утверждаете, что невиновны?

— Невиновна, — ответила женщина, опустив глаза.

Вот так, без лишних слов.

— Ну, это мы еще посмотрим, — пробормотала преклонного возраста женщина-присяжный.

Лотти посмотрела на стеклянный бокс в глубине зала, в котором, понурив плечи, апатично сидела обвиняемая. Женщина была немного похожа на даму, работавшую в отделе хлеба и выпечки в местном супермаркете, в котором Лотти часто бывала. «Человек второго плана», — подумала она и тут же устыдилась, что так быстро составила о ней мнение. Если б эту женщину поставили в ряд с другими людьми и попросили выбрать виновного, никто никогда не заподозрил бы в ней убийцу. А может быть, за незапоминающимся внешним видом отставшего от современной жизни человека среднего возраста скрывалась холодная и расчетливая преступница…