Линкольн Чайлд - Город вечной ночи [litres]

– Бар называется «Источник». Нам нужно на Пирмонт-авеню.

Он указал Карри направление, и вскоре они подъехали к привлекательному на вид питейному заведению, вышли из машины и двинулись ко входу, сгибаясь под порывами буйного ветра с Гудзона. В четверть пятого бар почти пустовал, за стойкой скучал бармен – крупный человек с телосложением портового грузчика, в майке без рукавов, с мощными руками в татуировках.

Д’Агоста подошел к бару, вытащил свой полицейский жетон и положил на стойку:

– Лейтенант д’Агоста, отдел по расследованию убийств нью-йоркской полиции. Это сержант Карри. Мы ищем Джори Бо.

Крупный человек уставился на них холодными голубыми глазами:

– Вы его нашли.

Д’Агоста удивился, но не подал виду. Ему удалось скачать из Интернета пару нечетких изображений Бо, однако они не имели ничего общего с накачанным ублюдком, которого он видел перед собой. У парня было совершенно непроницаемое лицо.

– Позвольте задать вам несколько вопросов, мистер Бо.

– О чем?

– Мы расследуем убийство Грейс Озмиан.

Бо положил полотенце, скрестил массивные руки на груди и прислонился к бару:

– Валяйте.

– Я хочу, чтобы вы понимали: в настоящее время вы не являетесь подозреваемым и ваше участие в этом разговоре – дело вашей доброй воли. Если вы станете подозреваемым, мы остановим разговор, разъясним вам ваши права и предоставим возможность обратиться к адвокату. Это вам понятно?

Бо кивнул.

– Вы не припомните, чем занимались в среду четырнадцатого декабря?

Человек залез под стойку, вытащил календарь, посмотрел на него:

– Я работал здесь, в баре, с трех до полуночи. По утрам с восьми до десяти я хожу в спортзал. В промежутке я дома. – Он сунул календарь назад. – Порядок?

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

– В спортзале. И в баре. А в промежутке – никто.

Патологоанатом указал время смерти около десяти часов вечера 14 декабря, плюс-минус четыре часа. Приехать отсюда в Нью-Йорк, убить кого-то, дать жертве время истечь кровью, переместить тело в гараж в Куинсе, а день спустя, возможно, вернуться и отрезать голову… Придется расписать это на бумаге.

– Вы удовлетворены? – спросил Бо, и в его голосе послышались агрессивные нотки.

Д’Агоста посмотрел на него. Он почувствовал, что стоящий перед ним человек закипает от ярости. Мышца на одной из его скрещенных рук начала подергиваться.

– Мистер Бо, почему вы переехали на восток? У вас здесь, в Пирмонте, друзья или родня?

Бо наклонился над стойкой и приблизил лицо к д’Агосте:

– Я бросил дротик в долбаную карту Соединенных Штатов.

– И дротик попал в Пирмонт?

– Да.

– Забавно, что дротик попал очень близко к тому месту, где проживала убийца вашего сына.

– Послушайте, приятель… вы сказали, ваше имя д’Агоста, верно?

– Верно.

– Послушайте, полицейский д’Агоста. Я больше года представлял себе, как убиваю эту богатую суку, которая сбила моего сына и оставила его истекать кровью посреди улицы. О да. Я хотел убить ее столькими разными способами, вам и не перечесть: сжечь ее на костре, искромсать на куски ножом, переломать ей все кости бейсбольной битой. Так что да, вы правы, забавно, как близко к ней попал в карту дротик. Если вы думаете, что ее убил я, вам повезло. Арестуйте меня и закончите работу, которую все вы – копы, адвокаты и судьи – начали в прошлом году. Работу по уничтожению моей семьи.

Эта маленькая речь была произнесена тихим угрожающим голосом без малейших следов сарказма. Д’Агоста спросил себя, не пересек ли этот парень грань между подозреваемым и обвиняемым, и решил, что пересек.

– Мистер Бо, теперь я хочу сообщить вам о ваших правах. Вы имеете право молчать и отказываться отвечать на вопросы, а любые ваши слова могут быть обращены против вас в суде. Вы имеете право пригласить адвоката и можете вызвать такового немедленно, прежде чем мы начнем допрашивать вас дальше. Если вы решите продолжать отвечать на наши вопросы, то можете прекратить это делать в любую минуту и пригласить адвоката. Если адвокат вам не по средствам, то таковой будет вам предоставлен. Скажите, мистер Бо, вы понимаете ваши права, разъясненные мной?

И тут Бо начал смеяться. Низкий рокочущий смех постепенно сменился подобием глухого собачьего лая.

– Ну просто как в кино.

Д’Агоста ждал.

– Вы хотите услышать, что я понимаю?

– Да.

– Ну что ж, я вам скажу, что я понимаю. Когда моего малыша сбили и оставили умирать и когда обнаружилось, что за рулем сидела Грейс Озмиан, всеобщая озабоченность мгновенно поменяла объект. Вот так. – Бо громко щелкнул пальцами, и д’Агоста с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть. – Копы, адвокаты, страховщики – их озабоченность внезапно переместилась на нее и на все деньги, влияние и власть, которыми начал козырять ее папочка. А ко мне и моей семье ноль внимания – ну, ведь он всего лишь какой-то сраный садовник. Озмиан приговаривают к двум месяцам раздачи блинчиков, а всю информацию по судебным слушаниям закапывают так глубоко, что и не найдешь, в то время как меня приговаривают к потере семьи навечно. Значит, вы хотите знать, что я понимаю? Я понимаю, что система уголовного правосудия в этой стране прогнила. Она работает на богатых. Остальные, жалкие бедолаги, не получают ничего. Так что, если хотите меня арестовать, арестовывайте. Я с этим ничего не могу поделать.

Д’Агоста спокойно спросил:

– Вы убили Грейс Озмиан?

– Я думаю, мне нужен бесплатный адвокат, которого вы мне обещали.

Д’Агоста уставился на Бо. В данный момент он не располагал достаточными уликами, чтобы задерживать подозреваемого.

– Мистер Бо, вы можете запросить юридические услуги в любое время. – Он записал номер. – Я собираюсь проверить ваше алиби на вечер четырнадцатого декабря, а это значит, что мы поговорим с вашим нанимателем, с клиентами бара и просмотрим записи камеры наблюдения вон в том углу.

Он показал на камеру. Они уже подали запрос на записи владельцу бара, и д’Агоста знал, что записи сохранены. Он надеялся, что Бо совершит какую-нибудь глупость и попытается их уничтожить.

Бо хрипло рассмеялся:

– Конечно, можете делать любую фигню, какая вам нравится.

В два часа ночи особняк в Ист-Хэмптоне был погружен в тишину. Дом площадью восемнадцать тысяч квадратных футов располагался на участке в двенадцать акров между Фёрзер-лейн и Атлантическим океаном. На территории было устроено подобие парка, включающего в себя лужайки, поле для гольфа, искусственный пруд и беседку, по стилю напоминающую миниатюрный египетский храм. Сам дом представлял собой трехэтажное модернистское сооружение из бетона, стекла, стали и хрома и выглядел как клиника дантиста высшего класса. Большие окна из зеркального стекла невозмутимо мерцали в ночном воздухе, проливая теплый свет на гигантские лужайки вокруг.