Ларс Кеплер - Контракт Паганини

Все пошло прахом, когда Аксель учился в Высшей музыкальной школе и вышел в финал конкурса имени Йохана Фредрика Бервальда [31] Шведский скрипач и композитор первой половины XIX в. для молодых солистов. Этот конкурс считался игольным ушком, сквозь которое молодой скрипач мог пролезть прямо в мировую музыкальную элиту.

После конкурса Аксель покончил с музыкой и перешел в Военную академию Карлберг. Его младшему брату, Роберту, пришлось занять в семье место музыканта. Как и многие окончившие Королевскую музыкальную школу, Роберт не стал звездой. Он играл в камерном ансамбле, а самое главное — приобрел репутацию прекрасного скрипичного мастера, и заказы к нему шли со всех концов света.

— Покажи мне скрипку, — помолчав, попросил Аксель.

Роберт кивнул и принес инструмент — изящную скрипку, покрытую огненно-красным лаком и с полосатой, как тигровая шкура, кленовой нижней декой.

Он остановился напротив брата и заиграл переливчатый пассаж из Бартока. Акселю нравился этот композитор. Барток открыто противостоял нацистам и был вынужден покинуть Венгрию. Он был композитором-философом, иногда ему удавалось передать другим короткие мгновения счастья. Чуть печальная народная музыка звучит среди развалин, оставшихся после катастрофы, подумал Аксель. Роберт закончил играть.

— Хорошо звучит, — одобрил Аксель. — Только надо передвинуть душку, потому что выходит глуховато…

Лицо брата сделалось холодным, замкнутым. Роберт сухо пояснил:

— Даниэль Штроссер сказал, что… он хочет, чтобы скрипка звучала так. Чтобы у скрипки был голос, как у молодой Биргит Нильссон.

— Тогда надо было сдвинуть душку очень основательно, — улыбнулся Аксель.

— Ты не понимаешь, я только хотел…

— А так все изумительно, — поспешил сказать Аксель.

— Ты же слышал, как она звучит — сухо, резко…

— Я не хотел тебя обидеть, — невозмутимо продолжил Аксель. — Я просто сказал, что в звуке есть что-то неживое…

— Неживое? На скрипке будет играть знаток Бартока, — взорвался Роберт. — Мы говорим о Бартоке, а Барток несколько отличается от Боуи.

— Наверное, слух меня подвел.

Роберт открыл было рот, чтобы ответить, но тут в дверь постучала его жена Анетта, и он осекся.

Анетта улыбнулась, увидев мужа со скрипкой.

— Ты проверял скрипку Штроссера? — энергично спросила она.

— Да, — резко ответил Роберт, — но Акселю не понравилось.

— Неправда, — запротестовал Аксель. — Я абсолютно уверен, что заказчик будет доволен. И говорил об этом. Наверное, просто у меня в голове…

— Не слушай его, он ничего не понимает, — раздраженно перебила Анетта.

Роберт хотел уйти и увести жену с собой, чтобы избежать скандала. Но Анетта не собиралась оставлять Акселя в покое.

— Признайся, ты просто хотел придраться, — сварливо сказала она.

— Я не придирался, хотя душка…

— Ты когда в последний раз брал скрипку в руки? Тридцать, сорок лет назад? Еще мальчишкой. По-моему, ты должен извиниться.

— Не обращай внимания, — посоветовал Роберт.

— Извинись! — настаивала Анетта.

— Ладно. Прошу прощения. — Аксель почувствовал, что краснеет.

— За свое вранье. Ты соврал, потому что завидуешь Роберту, завидуешь похвалам, которые достанутся его новой скрипке.

— Да-да, прости, я соврал.

Аксель снова включил музыку — довольно громко. Сначала зазвучала простенькая перекличка двух гитар, и певец словно бы искал мелодию, слабо повторяя: Goodbye love, goodbye love …

Анетта буркнула что-то о бездарности Акселя; Роберт попросил ее прекратить и увел из комнаты. Аксель еще прибавил громкость; ударные и бас направили вывернутую наизнанку музыку в нужное русло: Didn ’ t know what time it was, the lights were low oh oh. I leaned back on my radio oh oh …

Аксель закрыл глаза, чувствуя, как горит темнота под веками. Он очень устал. Иногда ему удавалось поспать полчаса, иногда он не спал вообще, даже если рядом лежала Беверли. В такие ночи он отбрасывал одеяло, садился на застекленной веранде, уставившись в сад, на прекрасные деревья, освещенные влажным рассветным светом. Разумеется, Аксель Риссен понимал, где кроется корень его бед. Аксель закрывал глаза и возвращался мыслями к тем нескольким дням, которые изменили его жизнь.

Пенелопа и Бьёрн переглянулись. У обоих был усталый и сосредоточенный вид. За закрытой дверью Валленберг запел «Хотите увидеть звезду», подражая Царе Леандер [32] Шведская певица и киноактриса (1907–1981). . При этом он переставлял мебель.

— Мы можем с ним справиться, — прошептала Пенелопа.

— Наверное.

— Давай попробуем!

— А потом? Что мы будем делать потом? Пытать, чтобы выведать пин-код?

— Он скажет его нам, как только увидит, что мы сильнее.

— А если не скажет?

Пенелопа снова пошатнулась от слабости, однако, подойдя к окну, вялыми непослушными пальцами попыталась все же справиться с задвижками. Она посмотрела на свои руки, освещенные солнцем. Грязь под сломанными ногтями, серые от земли и грязи пальцы покрыты засохшей кровью.

— Нас тут никто не спасет, надо выбираться. Если мы опять окажемся на берегу, то…

Пенелопа замолчала и посмотрела на Бьёрна. Он сгорбился на кровати в чужом синем кожаном пиджаке.

— Ладно, — сказал он. — Давай.

— Я тебя не брошу.

— Пенни, я не могу, — проговорил Бьёрн, не глядя на нее. — Ноги. Я не смогу бежать. Может, пройду с полчаса. Кровь еще даже не остановилась.

— Я тебе помогу.

— Может, на острове больше нет телефонов, мы же не знаем.

— Я не собираюсь участвовать в его тошнотворных…

— Пенни, мы… нам надо дозвониться в полицию. Нам нужен его телефон.

Широко улыбаясь, Оссиан распахнул дверь. Он нарядился в леопардовый пиджак и такую же юбочку. Изящным движением хозяин указал Пенелопе и Бьёрну на огромный диван. Шторы были задернуты, а мебель Валленберг сдвинул к стенам, чтобы в комнате можно было двигаться свободно. Оссиан вышел под свет двух торшеров и повернулся.

— Дорогие телезрители, в веселье время летит быстро, — заговорил он и подмигнул. — Пора начинать нашу «Викторину». Приветствую приглашенных телезвезд! Сегодня наши гости — коммунистка-мокрощелка и ее малолетний любовник. Спросите меня — и я скажу: «Весьма негармоничная пара». Мегера и юноша с накачанными бицепсами.

Оссиан рассмеялся и напружинил мускулы перед воображаемой камерой.

— Итак! — провозгласил Валленберг и затрусил на месте. — Прыгнем выше крыши! Все пристегнулись? Предлагаю вам… «Правду и молчание» [33] Распространенная игра, в которой играющие могут выбирать, отвечать или нет на вопрос ведущего. Если игрок выбирает «правду», он должен отвечать абсолютно правдиво. Если он выбирает «молчание», то должен выполнить любое желание ведущего. ! Оссиан Валленберг бросает вызов — Ведьме и Красавчику!