Джон Гришэм - Серая гора

— Но почему ты здесь осталась?

— Хороший вопрос. Поначалу я была уверена, что не останусь. Знаешь, детей тут растить проще и безопаснее, пусть даже с экологией не очень. В Брэйди еще ничего, но совсем недалеко отсюда, в поселках и деревнях, дети постоянно болеют, и виной тому зараженная вода и угольная пыль. Короче, отвечаю на твой вопрос: я осталась здесь потому, что люблю свою работу. Люблю людей, которым нужна моя помощь. Знаю, что хоть немного могу изменить их жизнь к лучшему. Сегодня ты сама их видела. Видела их страхи, беспомощность. Я нужна им. Если уеду, то, возможно, кто-то займет мое место. А может, такого человека и не найдут.

— А как отключаешься, когда не на работе?

— Не всегда удается. Проблемы у них сугубо личные, такие разыгрываются драмы, что даже по ночам все думаю об этом и не сплю.

— Рада слышать, ведь у меня просто из головы не выходит эта Фиби Фэннинг с разбитым лицом. Спрятала детей у родственников, муж — настоящий ублюдок и может прикончить ее, когда выйдет из тюрьмы.

Аннет сочувственно улыбнулась.

— Знаешь, я видела много женщин, попавших в такую же ситуацию, и все они живы. И у Фиби рано или поздно все будет в порядке. Переедет куда-нибудь в другое место, мы ей поможем, разведется с ним. Учти, Саманта, сейчас он в тюрьме, вот и пусть вкусит все прелести жизни за решеткой. И если сотворит какую-нибудь глупость, сидеть ему там до конца жизни.

— Знаешь, он не произвел на меня впечатление человека, умеющего делать правильные выводы.

— Вот тут ты права: он идиот и наркоман. Я понимаю сложность ситуации, но с Фиби все будет в порядке.

Саманта вздохнула и поставила чашку на журнальный столик.

— Ты уж извини, но тут для меня все внове. Как-то непривычно.

— Иметь дело с простыми людьми?

— Да. Вникать в их проблемы, как-то стараться все исправить. Последнее дело, над которым я работала в Нью-Йорке, было связано с одним подозрительным типом, заработавшим миллиард или около того. Он был нашим клиентом и хотел построить такой высоченный, узкий, как игла, отель в центре Гринич-Виллидж. Самый безобразный проект, который я видела в своей жизни, настоящая безвкусица. Уволил трех или четырех архитекторов, и с каждым разом это здание становилось все выше и уродливей. Городские власти сказали: нет, не пойдет, и тогда он стал засыпать суды исками и спелся с политиками, словом, повел себя подобно большинству застройщиков на Манхэттене. Я видела его лишь раз, когда он заходил к нам в контору и наорал на моего партнера. Самая настоящая скотина. А ведь он был нашим клиентом. Моим клиентом. И я возненавидела этого человека. И хотела, чтоб он проиграл.

— И что же дальше?

— И он проиграл, и все мы были в восторге, но только скрывали это. Нет, ты только представь! Мы потратили на этого типа тысячи часов, содрали с него кучу денег, целое состояние, и радовались тому, что его проект завалили. Ну, как тебе такие отношения с клиентом?

— Я бы тоже радовалась.

— А теперь все мои мысли о Леди Пурвис, муж которой сидит в долговой тюрьме. И еще я переживаю за Фиби, которая должна убраться из города прежде, чем ее муженька выпустят под залог.

— Добро пожаловать в наш мир, Саманта. Завтра будет еще интереснее.

— Не уверена, что подхожу для этой работы.

— Еще как подходишь! В этом бизнесе надо быть жесткой и твердой, и эти качества у тебя есть, только ты еще этого не осознала.

Вошел Адам, заявил, что сделал все уроки и теперь хочет сыграть с мисс Сэм в джин-рамми.

— Вообразил себя настоящей акулой в карточных играх, — с улыбкой заметила Аннет. — Но учти, он мухлюет.

— Но я никогда не играла в джин-рамми, — сказала Саманта.

Адам начал тасовать колоду, как заправский дилер из Вегаса.

Как правило, рабочий день у Мэтти начинался с кофе в восемь утра, при этом дверь в ее кабинет была заперта, на звонки она не отвечала. А напротив нее сидел Донован, и они обменивались самыми свежими сплетнями. На самом деле запирать дверь не было нужды, потому что раньше 8.30 на работу никто не приходил, причем Аннет появлялась первой, проводив детей в школу. Тем не менее Мэтти очень ценила эти задушевные разговоры с племянником и не хотела, чтобы им мешали.

Офисный распорядок дня был не слишком строгим, и Саманте сказали, что она может приходить «около девяти» и устраивать дневной перерыв по своему усмотрению, когда в работе будет «окно». Поначалу она опасалась, что ей будет сложно перейти со ста рабочих часов в неделю на сорок, но оказалось, ничего подобного. На протяжении нескольких лет она вставала раньше семи, и ее вполне устраивало новое расписание. Тем не менее к восьми она уже поднялась с постели — ей не терпелось начать день. Во вторник она вошла в здание конторы, миновала кабинет Мэтти — оттуда доносились громкие голоса — и двинулась на кухню, чтобы сварить себе кофе. А потом уселась за свой небольшой столик, решила час или два полистать учебник, пока не появится очередной клиент. Но тут в дверях вдруг возник Донован и сказал:

— Добро пожаловать в наш город.

— Привет, — ответила она.

Он осмотрелся и заметил:

— Готов побиться об заклад, кабинет у вас в Нью-Йорке был куда просторнее.

— А вот и нет. Младший персонал у нас распихивали по так называемым отсекам. Это тесное рабочее пространство, где можно было протянуть руку и дотронуться до своего коллеги. Они экономили на арендной плате и уверяли, что результат на выходе будет лучше.

— Похоже, вы скучаете по прежней работе.

— Да я до сих пор опомниться от нее не могу. — Она указала на единственный свободный стул. — Присаживайтесь.

Донован, сложившись чуть ли не вдвое, пристроился на маленьком стуле и сказал:

— Мэтти говорила, что вы в свой первый же день побывали в суде.

— Да. Что еще она вам сообщила? — Неужели, подумала Саманта, даже малейшее ее движение будет обсуждаться теперь по утрам за чашкой кофе?

— Да ничего. Так, просто обсуждали мелкие городские сплетни, как юрист с юристом. Рэнди Фэннинг раньше был неплохим парнем, но сел на мет. Так что или умрет раньше времени, или закончит свои дни в тюрьме, подобно многим здешним парням.

— Может, одолжите мне одну из ваших пушек?

Он усмехнулся, а потом заявил:

— Она вам не понадобится. Угольные компании гораздо опаснее наркоторговцев. Вот начнете выдвигать против них иски, и тогда добуду вам пистолет. Понимаю, еще рано, но как насчет ленча?

— Я даже о завтраке еще не думала.

— А я приглашаю вас на ленч, к себе в контору. Сандвичи с салатом и цыпленком, а?

— Ну, как тут отказаться?

— Что у вас в дневном расписании?

Она притворилась, что заглядывает в блокнот.

— Вам повезло. Днем у меня «окно».

Он вскочил.