Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

– Как я понимаю, вы предлагаете мне шанс уйти целой и невредимой, при том условии, что я буду держать язык за зубами. С какой стати мне его отвергать? Это не имело бы смысла. Но есть одно «но»: если б у меня не было серьезной защиты.

Александер молчал около минуты, если не дольше. Вероятно, он ожидал, что когда молчание затянется, она не выдержит и что-то скажет. Однако Стефани была мастер играть в молчанку.

В конце концов он вновь посмотрел на часы и сказал:

– Ты просто купила себе время, вот и всё. – Сделав последнюю затяжку, он бросил окурок на пол и растер его каблуком. – Но не слишком много.

Вечером к ней пришли двое. Один остался снаружи, другой вошел в комнату, чтобы вернуть ей вещи. Стефани надела на руку часы: те показывали без десяти восемь.

– Как давно я здесь?

– Со вчерашнего дня.

– Куда мы идем?

– Скоро сама увидишь.

На улице было холодно. Их ожидал синий «Мерседес». Двигатель работал на холостых оборотах, надрывно выдыхая выхлоп. Стефани заметила на здании выцветший рекламный плакат «продается». Похоже, он висит там давно.

Один из мужчин открыл заднюю дверь и жестом велел ей садиться. Стефани огляделась по сторонам: бежать было некуда. Она нехотя подчинилась. Мужчина сел к ней на заднее сиденье, а его спутник расположился впереди рядом с водителем. Дверцы захлопнулись, и машина отъехала от тротуара.

Они молча скользили под оранжевыми конусами света уличных фонарей, мимо жилых домов, стоящих чуть в глубине от тротуара, мимо небольших промышленных зданий, мимо мебельных супермаркетов, чьи названия пронзали ночь огромными неоновыми буквами. Стефани увидела указатель на Уэмбли. До него была всего одна миля. Значит, они в Северном Лондоне. По мере того, как менялась архитектура, стало ясно: они едут обратно в центр города.

Через полчаса «Мерседес» катил вниз по изгибам и поворотам Лоуэр-Роберт-стрит, а затем свернул в арку здания на углу Роберт-стрит и Адельфи-террас. На Савой-террас водитель выезжать не стал, а остановился у двери в стене. Один из мужчин открыл ее, набрав код цифрового замка. Войдя вслед за ним в здание, Стефани оказалась в небольшом фойе, в котором стоял стол, а на нем – монитор. Впереди находился лифт. Ее спутник вызвал кабину. Они вошли внутрь, и он нажал кнопку с цифрой «три». Стефани посмотрела на лампочки на панели; те начинались на уровне, обозначенном «минус четыре».

Двери раздвинулись. Взору Стефани предстал застеленный ковровой дорожкой коридор с кремовыми обоями. Стены были увешаны репродукциями гравюр с изображением идиллических сельских сцен. Ее спутник провел ее в какую-то комнату. У одной стены стояла односпальная кровать. Здесь также были телевизор, письменный стол, два кресла, книжный шкаф, полный книг, и дверь, ведущая в небольшую ванную комнату. На столе стоял поднос, а на нем – стакан и тарелка с сэндвичами.

– Отдохните. Утром за вами придут.

С этими словами он закрыл дверь и запер ее на замок.

Стефани проверила окна. Запечатаны. За верхушками деревьев в садах на набережной Виктории она разглядела Темзу и на южном берегу реки здание концертного зала «Ройял фестивал холл». Она не стала задергивать занавески.

Сначала Стефани долго стояла под горячим душем, после чего, завернувшись в толстое белое полотенце, села на кровать, чтобы поесть. Сэндвичи были с ветчиной и сыром. Включив телевизор, она пощелкала пультом и прошлась по каналам, но сосредоточиться не смогла. Тогда принялась изучать книги в шкафу; в основном беллетристика в покетах, порядком зачитанная. Ни комната, ни ее содержимое ничего ей не говорили.

Несмотря на усталость, расслабиться она не смогла. Уснула Стефани лишь после двух, а проснулась, когда еще не было девяти. Она приняла душ. Стоя на коврике, взглянула на свое отражение в зеркале и провела рукой по светлым волосам. Темные корни заметно отросли и стали того же цвета, что и волосы на лобке. В первые дни, прежде чем она научилась качать права и сумела-таки его переубедить, Дин Уэст заставил ее побрить волосы на лобке, заявив, что так, мол, лучше для дела. Намек вызвал у нее омерзение, но тогда она была слишком напугана и не стала протестовать. Уэст настаивал на том, чтобы лично присутствовать при ритуале бритья. Воспоминания об этом унижении неизменно вызывали у нее тошноту, которая со временем переросла в клокочущую ненависть.

Завернув мокрое тело в полотенце, она вернулась в спальню. Здесь ей встретилась невысокая пухлая женщина с подносом, который она поставила на стол. Кофе, тосты, масло, варенье. Стефани резко обернулась к открытой двери. Увы, в дверном проеме маячил громила с лицом цвета сырого стейка. Второй, потолще, топтался в коридоре. Стефани изобразила безразличие. Женщина взяла поднос, оставленный прошлым вечером, и, не проронив ни слова, вышла вон.

Через час дверь открылась снова. На сей раз это был Александер. Сегодня он выглядел настоящим щеголем – в безукоризненно сшитом темно-синем двубортном костюме в тонкую белую полоску. Белоснежная рубашка, бордовый шелковый галстук, золотые овальные запонки. Ее собственная одежда грязной кучей была свалена на ковре. На ней был белый махровый халат, который она обнаружила на двери ванной. Халат был мужским, его рукава закрывали ей кисти рук.

– Вы хорошо спали?

– Что я здесь делаю?

Он предложил ей сигарету «Ротманс», от которой она отказалась, а затем закурил сам.

– Я задам вам один простой вопрос. Вы оставите Резу Мохаммеда в покое?

– Да, – машинально ответила Стефани.

Оставалось лишь надеяться, что он не заметил ее инстинктивной реакции. Она отлично знала: выбора у нее нет. Где-то между гневом и долгом ответ был почти столь же ясен, как и желание это отрицать.

Ее молчание огорчило Александера.

– Я прекрасно понимаю вашу позицию. Проблема в том, что вы не понимаете моей. Вы не в состоянии ее понять.

– Что это за место?

– Вы меня слушаете?

Ее раздражал его сегодняшний внешний вид. Ни дать ни взять, инвестиционный банкир или юрист.

– Что я должна делать? Попытаться забыть? Притвориться, что его не существует, что ничего не произошло?

– Честный ответ таков: я не знаю.

– Честный ответ! – Стефани горько усмехнулась. – Реальность такова, что мне ничего не остается.

– Вам двадцать два года. У вас еще может быть будущее.

– Мое будущее осталось в прошлом.

– Необязательно. Вы можете измениться.

– Может, в таком случае вы изменитесь сами? – огрызнулась она.

Что бы там ни ожидал от нее Александер, но только не это.

– Это ваш ответ? – Стефани не удостоила его ответом, и он грустно вздохнул. – В таком случае у нас серьезная проблема. В смысле, серьезная для вас. Потому что свою проблему при необходимости я могу решить сам.