Брэд Мельтцер - Трюкач

Носильщики по одному перенесли накрытые флагами ящики в фургон. Остались только три контейнера с гражданскими покойниками.

Теперь все стало ясно. Президент, не говоря ни слова, подошел к накрытому флагом контейнеру и бросил взгляд на одного из солдат-носильщиков. Тот быстро сообразил и отступил в сторону. Вот, значит, для чего прилетел президент. Фотосессия тут ни при чем. Уоллес желал сам нести гроб с телом друга.

– Товьсь! Взяли! – По команде старшего наряда президент наклонился вместе с остальными и взялся за металлическую ручку. – Товьсь! Подняли!

– Товьсь! Кругом!

Президент повернулся и вместе с пятью солдатами, удерживая ящик с покойным другом на весу, зашагал к выходу из самолета.

Щелк-щелк-щелк-щелк!

Полковник Сюй вытянулась по струнке – шикарный получится кадр.

Зиг закатил глаза, обратив на себя внимание Пушкаря. Тот сделал жест в сторону президента или, точнее, человека, на которого смотрел президент. Сцена заняла лишь долю секунды, однако Зиг успел заметить. Когда наряд нес ящик мимо почетных гостей к фургону, президент Уоллес бросил стремительный взгляд на директора Секретной службы. Тот поежился, стоя с поднятой в салюте рукой. Возможно, ничего за этим не крылось – они могли обменяться взглядами по тысяче причин. Из памяти опять выплыла записка: «Беги!» – спрашивается только, от кого?

– Товьсь! В кузов! – отрывисто крикнул старший.

Президент толкнул ящик с телом друга по роликам в фургон.

– К ноге! – Отдание почестей закончилось.

Присутствующие опускали руки медленно, целых три секунды.

Щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк-щелк.

Наступил момент, о каких пишут в учебниках истории, или, по крайней мере, – замануха для веб-серверов назавтра.

Зиг заметил, что президента что-то отвлекло. Пока носильщики выполняли воинский прием, президент Уоллес отвернулся от фургона и посмотрел на что-то под крылом самолета. Или на кого-то.

«Зигги, не надо», – взглядом предупредил Пушкарь.

Однако Зиг уже отступил со своего места к краю рампы, откуда открывался прекрасный вид на толпу зрителей.

Наискосок из-под крыла самолета выступала площадка для работников Довера. Впереди всех стояли шестидесятилетний начальник службы танатопрактиков Сэмюель Гудрич с головой-яйцом, рядом – Лу, или Луиза, единственная в их штате женщина. Она еще ребенком потеряла обоих родителей и выросла, играя куклами Барби в похороны.

Чуть дальше за декоративным канатом из настоящего бархата разместились сотрудники всех остальных служб Довера – бухгалтерии, капеллана, психического здоровья, юридической. Явилась даже миссис Хоуэлл из отдела ветеранов. Все они тянули шеи, чтобы разглядеть президента.

В толпе Зиг заметил доктора Синклера – стройного, безупречно одетого медэксперта, который накануне произвел вскрытие Нолы и расписался под фальшивыми отпечатками пальцев.

Президент посмотрел на толпу собравшихся – что в этом такого? Возможно, ничего. Чем дольше Зиг размышлял, тем больше он сомневался, что президент Соединенных Штатов как-то замешан в этом деле. Да, главный библиотекарь Конгресса – его друг. С какой стати Уоллес стал бы сюда ехать, демонстрируя свою причастность, если замышлял что-то недоброе? Если, конечно, Зиг не ошибался. А может быть, президент заметил кого-то, кому показываться здесь не полагалось?

Со своей точки на высоте третьего этажа Зиг видел все, как на поле стадиона. Выражение лиц трудно различить, но под таким углом… Нет, президент Уоллес смотрел не на толпу сотрудников Довера. Его внимание привлекла другая группа, она находилась ближе первого ряда персонала базы, ближе почетных гостей, ближе всех – он смотрел на членов семей погибших.

Ну, конечно.

Зиг едва не забыл о них. В Довер прибыли семьи всех погибших, а это значит…

Он повернулся к мастер-сержанту.

Тот нахмурился – нет, мол.

Зиг упрямо кивнул – да. Ему пришла в голову мысль. Очень неудачная мысль.

– Извините, мистер Зигаровски, – сказал рядовой двадцати с небольшим лет с тонкими, как у ребенка, волосами. – К Ноле Браун никто не приехал.

Парень не врал или, по крайней мере, честно прочитал то, что увидел на экране компьютера.

– А завтра? – уточнил Зиг, опираясь ладонями на стойку гостиницы, смахивающей на изысканный домашний отель. Здесь и пахло по-домашнему. Целый набор ароматов – кожаные кресла, горящие в камине дрова. – На завтра кто-нибудь снимал номер?

– Не похоже, – ответил блондин, пробегая взглядом список предварительных заказов «Домика рыбака», как называли гостиницу – со вкусом обставленного, тихого отеля на девять благоустроенных номеров общей площадью семьсот пятьдесят квадратных метров.

Находись он где-то еще, из него бы получился отличный дом отдыха, просторный и одновременно укромный приют в один этаж, с каменными стенами и белыми фасадными колоннами для парочек в кратковременном отпуске. Для семей же военнослужащих «Домик рыбака» являлся последним местом, где бы они желали оказаться.

В прежние годы, когда умирал член семьи и родственники приезжали в Довер, им приходилось проводить самые тяжелые в жизни минуты в дешевом мотеле. Потом для них открыли «Домик рыбака». С домашней обстановкой, расположенный прямо на базе, «домик» создавал для приезжих уютную среду, в том числе со специально обученными психотерапевтами под надзором капеллана, с кучей игрушек для детей, чьи молодые отцы уже никогда не вернутся домой.

– Вы уверены, что ее семья заказывала номер? – переспросил рядовой мягким, вкрадчивым тоном, каким люди разговаривают в отелях и похоронных конторах.

Здешнее заведение было и тем, и другим.

– Может, они сняли бронь? Посмотрите отмененные заказы, – предложил Зиг, умерив собственный тон и включив обаяние.

Тело якобы Нолы доставили в Довер еще вчера. Проще всего навести о ней справки, если узнать, кто из ее родственников не поленился проделать долгий путь.

– Извините, сэр, – ответил блондин. – Ее посетителей нет в списке, отмены бронирования тоже нет.

– А как насчет ЛУНЗО?

Рядовой оторвался от экрана с нервной натянутой улыбкой.

– Сэр, вы же знаете, у меня нет доступа к этим сведениям.

Теперь настал черед Зига натянуто улыбнуться. Он пришел сюда именно ради этого. Когда человек поступает на военную службу, первое, о чем его просят власти, – назначить ЛУНЗО, или «лицо, уполномоченное на захоронение останков». Это лицо решало, как устраивать похороны – в форме или гражданской одежде, в металлическом или деревянном гробу. Как правило, военные обращались к одному из родителей или супругу. Парни из спецвойск имели обыкновение поручать эту миссию друзьям. Нола же была все еще жива и в бегах. Выбранный ею человек наверняка кто-то из близких, возможно, она даже выходила на связь.