Джонатан Келлерман - Обман [litres]

– Так точно, сэр.

– Дальше. Все время, когда ты не пишешь указанное дело или не читаешь его, досье лежит запертым в твоем письменном столе. То же относится к твоим блокнотам и любым письменным сообщениям, которые тебе передают. Черт побери, каждый клочок бумаги должен быть заперт в столе! Никакого ксерокопирования, только после того, как я лично просмотрю материалы. – Шеф наколол на палочку одну из последних креветок. – В остальном – все, как обычно.

– Как насчет доктора Делавэра?

– Раз уж ты все равно его впутал, пускай-ка поработает на меня. Думаю, проблем с секретностью не возникнет. Доктор знает, что в его профессии очень косо смотрят на тех, кто болтает лишнее.

Чуть приподняв козырек, шеф подмигнул мне.

– Мы-то с доктором знаем, что он никому не даст повода для косых взглядов.

Когда мы с Майло встали из-за стола, шеф был все еще погружен в тяжкий выбор между тарталетками и шоколадным пирожным.

Майло завел «Шевроле», потом достал телефон и нашел в блокноте номер Сэла Фиделлы.

– Парень – всегда к услугам полиции, – сообщил он, закончив разговор. – Ждет нас дома, так что едем в Шерман-Оукс. – Лейтенант принялся листать карты в поисках нужной улицы. – Гм, а тут значится, что адрес в Ван-Найсе… Старина Сэл, похоже, любит пустить пыль в глаза. Было бы неплохо, окажись он выродком-социопатом, а вся его история – ложью от начала и до конца.

– Лучше бы парнишка шефа не был таким умником, – ответил я.

Одноэтажный домик в испанском стиле к северу от бульвара Бербанк казался покрытым экземой из-за шелушащейся серой нитрокраски на стенах. Перед домом стоял коричневый «Корвет» прямиком из семидесятых. Стиль окрестных домов варьировался от безупречных коттеджей с образцово-показательными садиками и до совершенных развалюх, машины рядом с которыми наводили на мысль об автомобильной свалке. Жилище Фиделлы было где-то в середине спектра. Аккуратная лужайка, но не украшена ничем, кроме едва живой банановой пальмы у самого тротуара. Занавеска на окне больше напоминала старую простыню. «Корвет» давно не мыт, бетонная дорожка под лысыми шинами вся выкрошилась.

– Бабки из казино он на ремонт тратить не стал, – заметил Майло.

Фиделла вышел на порог и приветствовал нас вялым взмахом руки с незажженной сигарой. Под метр семьдесят ростом, округлое брюшко, коричневый велюровый спортивный костюм и желтые резиновые шлепанцы. От рыжей бородки, которую мы видели на фото, остался лишь осветленный клочок волос под нижней губой. Огромная блестящая серьга в ухе.

– Позер хренов, – негромко пробормотал Майло. – Угадай с двух раз, настоящий бриллиант или нет.

Фиделла наблюдал, как мы выбираемся из «Шевроле», но не сделал ни шагу навстречу. Просто стоял и облизывал кончик сигары.

– Убит горем, а?

– Было бы неплохо? – ответил я вопросом на вопрос.

– В смысле?

– В смысле – удачно прикидывается, а на самом-то деле он – психопат-убийца, ты его сразу раскалываешь, Чарли поступает в свой Йель и в должный срок становится президентом Соединенных Штатов.

– Твоими устами да мед бы пить. – Майло закрыл дверь машины.

Сэл Фиделла пожал руку Стёрджису, потом – мне и провел нас в дом.

– Привет. Гнусная вышла история.

Темно-синие глаза, короткие толстые пальцы. При ходьбе заметно отклоняется назад, вот-вот упадет. Зато мягкий, вкрадчивый бас; с таким голосом идут работать в рекламные передачи на радио – и не захочешь, а что-нибудь купишь.

Мы оказались в классической холостяцкой гостиной. Черный кожаный диван, оборудованный подголовниками и подставками для стаканов; вместо столика перед диваном – кушетка, тоже черная кожа, на ней куча пепельниц, сигаретных пачек, сигарная коробка и множество дистанционных пультов. Бар с явным предпочтением к текиле и рому. Камин, используемый в качестве стойки для разнообразного аудио-видео. Над камином – огромный плоский телевизор, кабельный спортивный канал, звук выключен. Баскетбольный матч, записанный еще в те времена, когда баскетболисты не стеснялись носить короткие шорты.

В соседней комнате мебели не было вообще, за следующей дверью виднелась кухня, тоже без излишнего оборудования. Простыня на окне при ближайшем рассмотрении все-таки оказалась старой бежевой шторой, которая наполовину оторвалась от карниза, и ее кое-как прицепили обратно с помощью бельевых прищепок и липкой ленты. Запах стоял такой, как в кабаке перед самым закрытием.

– Вам пива, ребята? – предложил Фиделла. – Или, может, чего покрепче?

– Спасибо, не надо, – ответил Майло.

– Ничего, если я себе плесну?

– Это – на здоровье.

Фиделла проковылял к бару, налил себе двойную дозу дорогой текилы, уцепил ломтик лайма с блюдца с нарезанными фруктами и выжал в стакан. Когда он снова уселся напротив, половины налитого в стакане уже не было.

– Не могу поверить, что Элиза… Бред какой-то.

– Найти тело – такое не всякий выдержит, – мягко сказал Майло.

– Боже, сначала это вообще было как в кино. – Фиделла затянулся сигарой и сделал еще глоток. – В смысле – я увидел ее и сразу почувствовал, что, эх… Ну, сразу понял, что она – мертвая. Только сам себе не поверил и давай себя уговаривать – мол, все в порядке, все обойдется. А уже потом на меня навалилось… – Он рубанул воздух массивной рукой. – Понял, что – все.

Он принялся ковырять пальцем в глазу, вытащил что-то микроскопическое, внимательно изучил и щелчком отбросил в сторону.

– Похоже, это у нее была не просто паранойя.

– Паранойя насчет чего?

– Ублюдков из Академии – школы, где она работала. Говорила мне, что они хотят с ней разделаться.

– Что за ублюдки? – Майло принял охотничью стойку.

Фиделла уныло покачал головой.

– То-то и оно, что она мне не сказала. Я начал было допытываться, но она сразу сменила тему.

– Только сказала, что с ней хотят разделаться?

– Ну да.

– Не сказала – каким образом? Или почему?

– Ничего не сказала.

– И когда именно вы об этом разговаривали?

– Может… с месяц назад? Или с три недели… Честно говоря, ребята, я решил, что она нарочно драматизирует ситуацию. С ней такое случалось. Особенно в определенные дни месяца, понимаете меня, да? Гормональные штучки, а со стороны похоже на психоз.

– У нее бывали перепады настроения?

– Ну да; сегодня она порхает и щебечет, а на следующий день ходит как в воду опущенная, слова не вытянешь. Когда на нее накатывало такое настроение, она даже на звонки не отвечала. Первые несколько раз я бросался к ней домой, думал, может, обидел ее чем, понимаете? Так она и к двери не подходила. А если я открывал своим ключом, устраивала скандал. Притом что сама же мне ключ и дала. По правде сказать, когда она три дня не брала трубку, я и подумал, что она опять в этом своем настроении. Но все равно заехал проверить. Потому что, ну, это были не те дни месяца, понимаете меня?