Рени Найт - Секретарь

– Принести вам что-нибудь? – спросила я, зная, что ей хочется виски. Был уже седьмой час. В более раннее время я подала бы кофе или чай. Кофе до полудня, чай – после.

– Пожалуйста, выпить, Кристина, – ответила она и, пока я клала в стакан лед и наливала виски, пожаловалась: – Представляете, один в глаза назвал меня «девчушкой». Ваша девчушка – вылитый папаша , сказал он моему отцу. Похоже, решил, что это комплимент. А мне оставалось только стоять и улыбаться, как будто я с ним согласна. Целый день я таскалась по полям, слушала, как все эти люди что-то блеют, оправдываются погодой, ее непредсказуемостью, своими трудностями. – Я протянула ей стакан, она сделала глоток. – Спасибо. И мне пришлось изображать сочувствие. Мычать в тон, показывая, что я понимаю, как им трудно. И всю обратную дорогу в машине выслушивать отцовские наставления о том, какую ответственность несем мы как торговцы. Наше дело – торговля, Мина, а не бизнес. Эта страна зависит от фермеров. Наш долг продавцов, торгующих продуктами питания, – обеспечить поддержку людям, которые горбатятся на земле . Но лично я занимаюсь бизнесом, Кристина. «Эплтон» – это и есть бизнес. И я хочу, чтобы мы конкурировали с крупными игроками, а не болтались на периферии из этических соображений.

– Подлить? – спросила я. – Если я могу что-нибудь сделать… – начала я, вновь наполняя ее стакан.

– Ну, если в ваших силах свести его присутствие к минимуму, было бы чудесно, но боюсь, этого не сможете даже вы, Кристина.

Саркастические нотки в ее голосе не обидели меня: она устала, день выдался длинным, я догадывалась, что у нее в крови упал уровень сахара. Ее слова я восприняла как брошенный мне вызов. Нет, эта задача как раз по мне. Достаточно просто снова взять под контроль деловой распорядок лорда Эплтона.

Я наняла для него временного секретаря, и я же была вольна отказаться от ее услуг.

– Мне бы хотелось подыскать вам постоянного помощника, лорд Эплтон, – объяснила я ему. – А тем временем разрешите мне самой позаботиться о вас.

– Что ж, если вы уверены, что потянете и Мину, и меня, тогда конечно, почему бы и нет? Знаю, Дженни считала такую задачу сложноватой, но это же логично, Кристина. Может, с вашей помощью мы с дочерью наконец поладим. Понимаю, Мине не терпится принять пост, но, по-моему, она еще не готова.

– Конечно, – ответила я, и он доверился мне.

Вскоре после этого он начал опаздывать на совещания. Поначалу всего минут на десять, но потом дважды пропустил голосование в правлении по ключевым вопросам, и на это начали обращать внимание. Естественно, у него всегда находилось оправдание: в расписании указали не то время, ему назвали не то место. Однажды он полчаса просидел совсем один в конференц-зале на четвертом этаже, в то время как совет директоров проходил без него на пятом. Разозлившись, он перевел стрелки на меня. Плохой мастер, у которого виноват инструмент, уважения ни у кого не вызывает, и я продолжала стоически терпеть. Без Дженни он как без рук , объяснила я, когда один из директоров отвел меня в сторонку. С тех пор как она ушла на пенсию, он сам не свой . Мне удалось доказать, что ошибки – не моя вина, продемонстрировав, что время и даты в ежедневнике указаны верно. Это было доказательством моей невиновности, свидетельством плачевного упадка лорда Э. С годами я научилась мастерски обращаться с ежедневником.

На моей совести тяжким грузом лежит сознание того, что я способствовала отставке лорда Эплтона. Хоть я и не голосовала на заседании, но все-таки сыграла свою роль. Все кончилось, когда его, как главу «Эплтона», пригласили в дневной выпуск новостей, поговорить о годовом отчете компании. Наверняка не я одна считала, что пригласить следовало Мину, гораздо более телегеничную, чем ее отец. За неделю до этого она впервые появилась на экране в передаче «Час вопросов» – ее позвали в последнюю минуту. Видимо, другая гостья отказалась от участия. В окружении седых мужчин в деловых костюмах Мина сияла, как жемчужина, и, по моим оценкам, народ в студии хлопал ей громче всех, буквально устраивал овацию всякий раз, когда ей давали слово. Никто просто остановиться не мог.

– Кристина, проследите, чтобы лорд Э. просмотрел это заранее.

Финансового директора я знала еще с тех времен, когда числилась в компании временным сотрудником, поэтому папку из его рук приняла с улыбкой.

– Обидно, что не удалось заполучить вас к нам в отдел, – продолжил он. – Как говорится, что имеем, не храним, потерявши – плачем. Передайте лорду Э.: появятся вопросы – пусть обращается, я все утро на месте.

– Не беспокойтесь, Рон, я прослежу, чтобы он ознакомился с цифрами.

Я отнесла папку в кабинет лорда Эплтона и ушла, чтобы дать ему время прочитать материалы до отъезда в студию. Мина разминулась с ним, опоздав на считаные минуты.

– Черт, а я надеялась его застать. – Она помахала папкой. – Он увез с собой неверные данные. – Хлопнув папкой по моему столу, она продолжала: – Вы не съездите к нему, Кристина? Объясните, что произошла путаница, и мы только что получили от Рона новую информацию. Только как можно быстрее.

Я сделала все, как было велено, хоть и знала: если бы мистер Бересфорд допустил ошибку, он сразу же исправил бы ее сам. Но я без колебаний помчалась в такси на телестудию, где меня провели к гримерам. Лорд Эплтон восседал в кресле, похожий на младенца в нагруднике, готового к кормлению.

– Кристина? В чем дело?

– Вам предоставили не те данные, лорд Эплтон. Мы только что получили новые от Рона. – Протягивая ему папку, я разнервничалась, но он преспокойно принялся просматривать одну страницу за другой, знакомясь с цифрами.

– Не волнуйтесь, дорогая. Все будет в порядке. Я делал это уже не помню сколько раз. – Он остановил меня, когда я повернулась, чтобы уйти: – Вы когда-нибудь видели, как идет телепередача в прямом эфире, Кристина?

– Нет.

– Так почему бы вам не остаться и не посмотреть? Спешить обратно не обязательно, ведь так?

И я осталась там, в студии, став свидетельницей его публичного унижения, когда он барахтался в цифрах и путался в ответах. Он пытался исправить ситуацию, но из-за этого казалось, что он оправдывается. Я видела, как нарастает в нем паника. В какой-то момент он с отчаянием оглянулся, словно надеясь, что я брошусь ему на помощь. Я не шевельнулась, загипнотизированная катастрофой, происходящей прямо у меня на глазах. Чем больше он увязал, тем сильнее повышал голос, словно это могло придать ему авторитетности, но на деле лишь усугублял свой позор.

Я покинула студию раньше, чем он, и поспешила к ожидавшему нас автомобилю. Увидев, как он вышел из здания, я сразу поняла, что он сломлен. Он знал, что я все видела и слышала, но в машине не проронил ни слова, смотрел в окно, отвернувшись, и руки дрожали у него на коленях. Трюк был жестокий, мерзкий, и пусть не я его срежиссировала, но свою роль, тем не менее, исполнила четко.