Влада Ольховская - Дом мистера Кристи

Если убедить себя, что Ева была лишней в этом мире, то и грустить о ней не придется.

— А вы как считаете, тосковала она по Игорю или нет? — уточнила Анна.

— Да я не знаю, если честно… Мы с ней никогда секретиками не делились! Но я могу точно сказать: ее психованность началась примерно в то время, когда она стала встречаться с ним.

Когда он исчез, лучше не стало, стало хуже. Так что да, любовь к этому утырку во многом ее определила.

Это был интересный поворот. То, что Лина считала Игоря Исаева тупым быдлом, значило не так уж много. Возможно, в восемнадцать-девятнадцать лет он, как и Джон Кристи, еще не умел контролировать себя. Но кем он стал потом? Почему предпочел исчезнуть? И…

Что если он вернулся?

Больше Лина не могла сообщить им ничего важного, она мало общалась с выросшей сестрой.

А после развода Ева и вовсе замкнулась в себе, она казалась приветливой и веселой только клиенткам. Она никого не пускала в свой мир, не появилась на похоронах отца и даже на звонки матери отвечала неохотно.

Они попрощались и ушли, а мать Евы так и не покинула свою комнату. Ей сейчас проще всего было закрыться внутри прошлого, и сложно было сказать, сможет ли она преодолеть этот барьер — даже ради старшей дочери и внуков.

День был удивительно теплый для апреля, Анна даже на пару секунд замерла, подставляя лицо солнечным лучам. Это не значит, что она отвлеклась или расслабилась, просто так ей проще было думать.

— Как считаешь, есть у нас победитель в номинации «Кто подставил Евгения Майкова»? — поинтересовался Леон.

— Очень может быть. Я просто не знаю, как это проверить.

Если Игорь Исаев и вернулся, то уже не под своим именем — оно не мелькало ни в одном из отчетов, его не было в показаниях свидетелей. Но это ничего не значит, они ведь не знали, куда он исчез и где был все эти годы.

Зато ясно другое: он мог приревновать Еву к ее мужу. Евгений Майков упоминал, что он не был у нее первым мужчиной — значит, первым был Игорь. Возможно, он считал, что она всегда будет принадлежать ему. Но вот он вернулся и узнал, что она много лет была замужем. Он решил избавиться от соперника, и не просто так, а уничтожив все: близких Майкову людей, его репутацию, его планы на будущее. Смерть была бы слишком быстрым наказанием, она досталась Еве. Для Майкова была уготована судьба похуже.

— Но тогда он точно псих!

— Да, определенные отклонения у него есть, и более серьезные, чем я думала, — признала Анна. — Многое ведь определяется целью. Есть цели практические — например, подставить конкурента. Но отомстить сопернику — это сфера эмоций. Теперь цель достигнута, и реакцию Исаева, если это действительно он, предугадать трудно. Он может все завершить и забыть, как я и ожидала изначально. А может сорваться, как сорвался Джон Кристи.

— Он ведь слетел с катушек после смерти жены?

— Не сразу. Но он, скажем так, лишился тормозов. Дело не только в Этель, на него давило безденежье и потеря положения в обществе, — пояснила она. — Он постепенно терял то, что обрел за двадцать лет в Лондоне, ему казалось, что у него земля уходит из-под ног. Он жил на пособие по безработице, продавал вещи Этель, мебель. Но этого не хватало, и он подделал подпись Этель, чтобы снять деньги с ее личного счета. Накоплений оказалось немного, очень скоро он мог потерять свой дом — ведь дом этот никогда ему не принадлежал, он был арендованным. Это давило бы на кого угодно, а Кристи в принципе был нервным, он начал паниковать, для него это было равносильно болезни. Ему нужно было отвлечься, сохранить частичный контроль над своей жизнью через контроль над жизнями других. Поэтому примерно через месяц после смерти Этель он убил снова. Резкое сокращение срока между убийствами, как видишь.

— Кого на этот раз?

— Риту Нельсон, проститутку из Белфаста, которая приехала в Лондон погостить. Рита была на седьмом или шестом месяце беременности, точно не помню, но главное, что это было видно. Кристи прекрасно понимал, что, убивая ее, он убьет и ее ребенка. Его это не остановило, он, в отличие от нашего подражателя, детей не жалел. Он заманил ее тем же, чем в свое время Берил Эванс: назвался гинекологом, предложил стимулировать ранние роды, чтобы убить ребенка. По крайней мере, сам он так говорил… Но не так важно, чем он ее приманил. Она пошла за ним, а он уже отработал технику отравления газом и спешил ее протестировать.

— Технику отравления газом? — удивленно повторил Леон.

— Ну да. Помнишь, как он убил Мюриэл Иди? Ему понравилось видеть жертву потерявшей сознание, беспомощной, до того, как она умерла. Эта тишина, еще живая, но уже лишенная сопротивления, была ему милее, чем мольбы о помощи. Возможно, и Берил Эванс он сначала избил до потери сознания, а только потом изнасиловал. Теперь, когда Этель Кристи не стало, вся квартира принадлежала ему. Он обустроил на кухне ловушку: вывел трубу с газом, закрепил металлической прищепкой. Когда приходила гостья, он открывал трубу и оставлял ее одну. Кухня в доме была маленькая, помещение быстро заполнялось газом, жертва теряла сознание. Когда это происходило, Кристи приходил за ней, забирал, перекрывал газ. По крайней мере, такой была его собственная версия. На Рите Нельсон он опробовал эту технику, и все получилось. Он изнасиловал ее, убил, а тело положил в кладовку на кухне.

— Куда?! Он, я смотрю, совсем с остатками мозгов распрощался…

— Еще не совсем, — вздохнула Анна. — Тело Этель под полом уже доставляло ему проблемы, Кристи приходилось использовать чистящие средства с запахом хлора, чтобы скрыть трупную вонь. Поэтому добавлять новый труп под пол он не стал. А кладовка-ниша на кухне насквозь продувалась холодным уличным ветром и служила неким подобием холодильника, разложение там замедлялось, тела скорее мумифицировались.

— Значит, у него была ловушка… Слушай, а ведь если бы ты не нашла тело Оксаны Майковой, подражателю, скорее всего, пришлось бы продолжить!

— Вполне возможно.

— Значит, ему пришлось бы тоже работать с газом, разбираться…

— Так он уже разобрался, — напомнила Анна. — Еву Майкову как раз отравили метаном. Не знаю, как он это сделал, но он все учел, он был готов к новым жертвам.

— А тебе не кажется, что это слишком сложно для Игоря Исаева?

Анна видела, к чему он клонит — и спорить с ним было непросто. Судя по рассказу Лины, Исаев был далеко не гением, по два года в одном классе сидел. Джон Кристи, при всех своих недостатках, проблемах с психикой и страстях, все равно учился великолепно, его ум проявился еще в детстве.

Исаев пропал почти взрослым человеком, уже сформировавшейся личностью. За годы его отсутствия могло произойти многое, и все же был ли он в состоянии так поумнеть? Мог ли все так тщательно продумать?