Шери Лапенья - Нежеланный гость [litres]

Травмы меняют людей. Ей ли не знать.

Гвен печально поглядела в темноту.

Если они выживут («Ну конечно, выживут», – сказала она себе: теперь они все вместе, и ничто не заставит их разделиться), она расскажет Дэвиду всю правду о себе. Но сначала нужно спросить его, кто он такой. Гвен надеялась – надеялась так сильно, что ее саму это пугало, – что он не тот, кем его считает Райли. Она надеялась, что он совершенно другой человек, а Райли его с кем-то перепутала. Но обычно Райли не ошибается.

Однако прежде всего они должны отсюда выбраться. Гвен ненадолго закрыла глаза и тихонько помолилась, чтобы поскорее приехала полиция.

Воскресенье, 00:05

События приняли дурной оборот после полуночи. В лобби было тихо, но никто не спал.

Тишина угнетала Райли. Ей нужно было заглушить разговорами осаждающие ее невыносимые воспоминания. Она без конца вглядывалась в темноту, где раньше лежало тело Даны. Перед глазами стояло ее страшное, безжизненное лицо. И Кэндис с крепко затянутым на шее платком. Не желая думать об убийствах и о том, что всем им угрожает, она размышляла о Дэвиде Пейли. Райли настолько на нем зациклилась, что ее просто подмывало все ему высказать. Наклонившись к сидящему через столик Дэвиду, она прошептала:

– Я знаю, кто вы.

На мгновение ей показалось, что он попросту ее проигнорирует – притворится, что не слышал. Райли уже готова была повторить свои слова во всеуслышание, когда он склонился к ней. Отблеск лампы упал на его полное решимости лицо.

– И что же вы, по-вашему, знаете? – вполголоса ответил Дэвид, не снисходя до шепота.

Райли почувствовала, как напряглась лежащая рядом Гвен. Подруга предостерегающе положила ладонь ей на ногу, но Райли было уже не остановить.

– Я еще вчера вечером поняла, что ваше имя мне знакомо. Не могла только вспомнить откуда. Но сегодня утром мне это удалось, – Райли заговорила в полный голос.

Она заметила, что все напряженно прислушиваются к ее словам. Дэвид смотрел ей в глаза, ожидая, когда она наконец решится.

– Вы тот адвокат, которого арестовали за убийство жены, – напрямик сказала она.

Все сидевшие у камина всполошились.

– Арестовали и сняли с меня все обвинения , – сухо сказал Дэвид.

– Так, значит, это и правда вы , – удовлетворенно прошипела Райли.

Как приятно убедиться в своей правоте. Она торжествующе обернулась на Гвен, но та смотрела на нее едва ли не с ненавистью, и Райли на минуту опешила.

– Я же тебе говорила! – наконец сказала она.

– Обвинения сняли, – уже тверже повторил Дэвид. – Я невиновен. – Он взглянул на Гвен, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– То, что с вас сняли обвинения, – сказала Райли, – еще не значит, что вы невиновны. Просто они не смогли ничего доказать, – она ухмыльнулась и презрительно добавила: – Виновен всегда муж.

– Заткнись, – сказала Гвен.

Райли удивленно посмотрела на нее.

– Да я же тебе добра желаю. Я ведь говорила, чтобы ты не ждала от этого парня ничего хорошего.

– Он говорит, что невиновен, – сказала Гвен.

– А ты, значит, ему веришь? – с сарказмом спросила Райли.

– Твою жену убили? – спросила Лорен, изумленно глядя на Дэвида.

– Да, – подтвердил он. – Но это сделал не я.

В комнате повисло долгое, ошеломленное молчание. Все пытались осмыслить услышанное. Затем Иэн спросил:

– А убийцу поймали?

– Нет.

– Погодите-ка, – в голосе Генри слышались обвиняющие нотки. – С чего мы должны вам верить? – он повысил голос. – Мы отсиживаемся тут, дожидаясь, пока еще кого-то прикончат, а тут выясняется, что вашу жену убили!

– Давайте успокоимся, – сказал Иэн. – Позвольте Дэвиду рассказать свою историю.

– Эту историю могу рассказать вам я, – не сводя глаз с Дэвида, сказала Райли. – О ней писали во всех газетах. Кто-то из вас наверняка о ней слышал. Однажды вечером всеми уважаемый нью-йоркский адвокат поздно возвращается домой – в престижный особняк в дорогом пригороде – и находит жену на кухне в луже крови. Ее избили до смерти. Насколько я помню, ей раскроили череп и сломали позвоночник. Я ведь ничего не путаю, да? – спросила она Дэвида.

Но Пейли только оцепенело смотрел на нее.

– Он утверждал, будто приехал домой и обнаружил ее мертвой, – продолжала Райли. – Но проблема в том, что он позвонил в «911» только через час после приезда. Они тогда были на грани развода. И ее жизнь была застрахована на миллион долларов. Его почти сразу арестовали, но он нашел очень хорошего адвоката . Потому что, видите ли, у него были связи.

Райли удовлетворенно откинулась на диване и поочередно оглядела всех присутствующих, кроме Гвен, – на подругу посмотреть она не решалась.

До сих пор все, затаив дыхание, слушали ее рассказ, а теперь повернулись и уставились на Дэвида.

Дэвид прекрасно понимал, как ужасно выглядит его история в пристрастном изложении Райли. Видя, как все на него смотрят, он не мог не злиться, что его в очередной раз вынуждают оправдываться. Сколько можно! В этот момент Дэвид ненавидел Райли всей душой. Не потому, что она его выдала – он привык, что его узнают и шепчутся у него за спиной, его грязное белье не полоскал только ленивый, – а потому, что она сделала это неспроста. Она хотела вбить клин между ним и Гвен. Он сам собирался рассказать все Гвен, но теперь из-за Райли предстал перед Гвен в самом неприглядном виде.

Случившееся с ним уже не изменить. Ему всегда придется оправдываться. И всегда найдутся те, кто ему не поверит. Он на собственном опыте убедился, что люди принимают за истину только то, во что сами хотят верить. Больше всего пугает, с какой легкостью они убеждают себя в своей правоте.

В тот вечер он поздно вернулся с работы – как и всегда во время судебных заседаний. Теперь подробности того процесса почти стерлись из его памяти – так или иначе, ему не удалось довести процесс до конца, его заменил другой адвокат из их конторы. После жестокого убийства его жены началось расследование, его арестовали, и несколько месяцев он не работал.

Дэвид помнил все до мельчайших деталей. Дома было темно. Крыльцо освещал светильник, но внутри, на кухне, горела только подсветка плиты. Они обычно не выключали ее на ночь: подсветка служила чем-то вроде ночника для первого этажа.

Он бесшумно вошел в дом. В те дни он уже перестал кричать с порога: «Барбара, я дома», как прежде, когда жена была еще рада его видеть. Он снял пальто и повесил его в шкафу в прихожей. Сначала он подумал, что она не стала его дожидаться и легла спать. Да, у них действительно были проблемы, и они собирались разводиться – этого он не отрицал.

Не отрицал он и того, что ее жизнь была застрахована на миллион долларов. Похоже, всем было безразлично, что он всегда был обеспеченным человеком; видимо, все считали, что даже состоятельными людьми движет алчность. Это стало для него ударом. Дэвид был потрясен. Его жизнь была застрахована на ту же сумму, но и это ничего не меняло. Миллион долларов – это слишком много.