Андрей Пихтиенко - Циферщик.

Тем же вечером, не в силах больше выдержать соседства этого монстра, Андрей положил начало своим ежедневным прогулкам. Шагая по знакомым улочкам родного города, разглядывая лица прохожих, проезжающие машины, дома и деревья, лужи и грязно-жёлтые листья, он проделывал всё большие расстояния, всё дальше уходил от дома. Заходил в самые злачные места: промзоны, гаражи, мрачные, запущенные дворы, безлюдные пустыри, зловонные каналы заводов. Андрей словно искал что-то или кого-то. Убегал от пожирающих мук совести, в надежде наконец найти необходимые для себя ответы.

В первое время, присаживаясь перекурить на влажные лавочки, он доставал телефон, гипнотизируя открытый номер, который успел выучить наизусть. Таил в себе надежду, что сейчас раздастся звонок или он сам наберётся смелости, чтобы сделать одно лёгкое движение пальцем, выждать длинные гудки и услышать ответ.

Годы дружбы подсказывали, что ещё не настал тот момент, чтобы навязываться со своей поддержкой. Андрей старался изо всех сил вообразить, что сейчас переживает Витя, с какой волной лицемерного сожаления он встречается, какое уничтожающее горе потери он испытывает, как тяжело ему приходится. Перекладывая всё это на себя, Андрей не был уверен, что сам хотел бы чего-то иного, кроме исцеляющего одиночества. Сомнения, однако, не отпускали. Прав ли он? Жаждет ли Витя одиночества, как он думал? Или он плохо представлял реакцию друга в столь переломном моменте жизни? Может быть, Виктор хотел, чтобы он пришёл на похороны? Хотел почувствовать поддержку друга, которому совсем недавно открыл то, что его терзало больше всего? А вместо поддержки, Витя видит лишь предательское отсутствие, которое ложится на его теперешнее состояние, трансформируясь в назойливое, гротескное обвинение?

От этих вопросов трудно было избавиться. Неизведанность чужой души, пускай и принадлежащей человеку, которого Андрей считал лучшим другом, приводила в тупик. Время шло, телефон молчал. Нет, конечно, были звонки. Их общие знакомые, приятели, даже те, с которыми много лет не поддерживалось общение, периодически выходили на связь. Хотели поддержать и Андрея, помня, видимо, что хоть Ольга и была девушкой Виктора, но в их глазах — вся троица всегда выглядела неразлучной. Андрей вежливо отвечал, уделял время и слова каждому звонившему, однако твёрдо отказывался от встреч, ссылаясь на несуществующую занятость. Особенно коробили его те, кто был на похоронах, и теперь с недоумением вопрошали об его отсутствии. Андрей ссылался на внезапную болезнь, каждый раз в точности пересказывая одну и ту же легенду.

Особенно тяжёл был разговор с матерью Ольги. Этот звонок очень удивил Андрея. Ни для кого не было секретом, что родители девушки всегда были, по неизвестным причинам, настроены против, как её отношений с Витей, так и дружбе с Андреем. Считали, вероятно, что они совсем не компания для чудесной дочери. Сложили для себя мнение о них, как о хулиганистых неудачниках. Отчасти, это можно было назвать когда-то правдой. Но сейчас их сложившийся стереотип явно не выдерживал критики. Олина мать — высокая, серьёзная женщина, с вечно высокомерным взглядом и резким, низким, хриплым от множества выкуриваемых сигарет голосом, сквозь слёзы просила у Андрея прощения. Ему было стыдно и очень неловко слышать это. По неизвестным причинам, мама Оли с поражающей чуткостью, которую было трудно представить в этой женщине, пыталась поддержать его, решив, что ему так невероятно тяжело, что даже прийти на похороны стало для него непосильной задачей. Андрей лепетал ей что-то в ответ, выражая своё безразмерное сочувствие, ощущая при этом, что вот-вот предательски начнёт щипать в горле. А после короткого, но полного эмоций разговора, он в оцепенении смотрел в потухающий дисплей телефона, коря себя за то, что его глаза так и не повлажнели, как бы он сам не пытался выдавить из себя слезу.

Тем временем, ноги незаметно принесли его к подъезду отчего дома. Андрей закурил, опустился на лавочку, вновь достал телефон, чтобы в последний на сегодня раз попытаться силой мысли заколдовать его на звонок. Время подходило к часу ночи. Подняв голову вверх, он обнаружил, что свет в окне его балкона не горит. Андрея это порадовало. Обычно, по пятницам, родители не ложились допоздна. Ему совсем не хотелось видеть их упрекающие взгляды, отвечать на вопросы, которые успели набить оскомину. Вернувшись к телефону, он зашёл в телефонную книгу, нашёл нужный номер, в который раз поводил большим пальцем в миллиметре от экрана, в который раз не решился и убрал телефон в карман.

Выпуская клубы дыма от сигареты в ночной воздух, Андрей разглядывал сильно изменившийся со времён его детства двор. Парковочных мест стало больше раза в три. Но всё равно, свободных от машин мест, на первый взгляд, не было вовсе. Детская площадка бросалась в глаза своими яркими красками и лоском новизны. Футбольное поле обнесли высоким забором, вместо песка проложили резиновое покрытие. Вместо большого, раскидистого клёна, стройными рядами размещались турники, брусья и другие спортивные снаряды. Появился даже корт, который исправно заливали каждую зиму, регулярно очищая его от выпадавшего снега. Теперь этот двор — идеальное место для следующих поколений.

Чувство щемящей сердце ностальгии, которое Андрей уже давно не ощущал, внезапно обрушилось на него. Силой воображения он придал месту тот вид, который был в годы его детства. Заполнил его фантомами своих друзей, своей компании. Вот, кажется, он услышал их голоса, смех. Октябрьская ночь по воле фантазии превращалась в солнечный летний день. Тогда и Андрей, и Витя с Олей ещё жили в одном дворе. Тогда Оля была жива и даже не задумывалась о том, что может когда-то умереть…

Андрея пробрала дрожь. То ли от октябрьской прохлады, то ли от навалившегося осознания неминуемости судьбы и времени. Окурок улетел в урну, Андрей нырнул в согревающее тепло подъезда.

Знакомая, но давно уже не посещавшая его тяга вдруг резким отголоском памяти проявилась, словно порыв ураганного ветра, утягивающего за собой всё на своём пути. Андрей поднимался в кабине лифта на свой этаж, пытаясь выбросить из головы унизительную потребность. Он ждал, что этот момент рано или поздно наступит. Даже удивился про себя, что тяга так долго выжидала своего момента. Если он сорвётся именно сейчас, когда всё стоит на краю, — обратной дороги не будет. На этот раз глубокая чёрная бездна поглотит его полностью, сметая все запоры самоконтроля.

Ключом отпёр замок, открылась дверь. В квартире темно и тихо. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей, Андрей пробрался в свою комнату, не включая свет, расстелил постель, разделся и лёг. Сон — лучшее решение.