Грир Хендрикс - Безымянная девушка

Наконец все вечерние ритуалы исполнены, на прикроватную тумбочку поставлен бокал с водой. Остается еще одно дело. На самой середине письменного стола в маленьком кабинете, примыкающем к спальне, лежит серовато-бежевая папка с ярлыком, на котором написано: «Джессика Фаррис». Я беру ее, открываю.

Снова просматриваю фотографии ваших родителей и Бекки. Меньше чем через сутки они сядут в самолет и улетят за сотни миль. Когда они уедут, станете ли вы сильнее скучать по ним?

Потом я беру авторучку «Монблан» – драгоценный подарок моего отца – и на чистой странице блокнота, содержащего скрупулезно задокументированные наблюдения, начинаю писать. Поставлена новая дата – 19 декабря, среда; во всех подробностях описывается ужин с Томасом. Особое внимание уделяется его реакции на предложение подарить мне комплект серебряных колечек.

Захлопываю папку с вашим досье и снова кладу ее на середину стола, поверх еще одного досье – другой испытуемой. Они больше не хранятся вместе с остальными во врачебном кабинете. Несколько дней назад, когда во входную дверь был врезан новый замок, я принесла их домой.

На второй папке, что лежит под вашей, – ярлык с надписью: «Кэтрин Эйприл Восс».

20 декабря, четверг

Доктору Шилдс, когда мы с ней встретимся, я должна отвечать по возможности правдиво.

Ведь мне неведомо, какой информацией она владеет. Но не только поэтому. Я также не знаю, на что она способна.

Ночью я почти не сомкнула глаз. Каждый раз, когда где-то в доме скрипели старые половицы или кто-то, поднявшись по лестнице, шел мимо моей квартиры, я затаивала дыхание и прислушивалась, не заскребется ли ключ в замке входной двери.

Ни доктор Шилдс, ни Томас никак не могли заполучить ключ от моего жилища, неустанно убеждала я себя. Тем не менее, в два часа ночи я подперла входную дверь тумбочкой, а потом вытащила из сумки газовый баллончик и сунула его под диван – чтобы был под рукой.

В семь часов утра доктор Шилдс написала, что по окончании рабочего дня желает видеть меня у себя дома. «О’кей», – ответила я немедля. Противиться было бессмысленно; и – что более важно – мне не хотелось ее нервировать.

Если нельзя просто взять и уйти от нее, значит, надо сделать вид, будто я смирилась, решила я.

План сложился утром, когда я стояла под горячим душем и никак не могла согреться. Не знаю, как она отреагирует на то, что я собираюсь ей сказать. Но так больше продолжаться не может.

Домой к доктору Шилдс я прихожу в полвосьмого вечера, после загруженного трудового дня. Все мои клиентки пребывали в приподнятом настроении, собираясь на праздничные мероприятия, а последняя, молодая женщина, надеялась, что ее парень сегодня сделает ей предложение.

Делая макияж, я почти не видела их лиц. Перед глазами стояла фотография Томаса в постели Эйприл, мысли были заняты тем, что я скажу доктору Шилдс, когда она впустит меня в дом и запрет дверь.

Она открывает мне в ту же секунду, словно прямо в прихожей ждала, когда прозвенит звонок. Или, может быть, увидела из окна верхнего этажа, как я подхожу к дому.

– Джессика, – приветствует она меня.

Именно так. Просто назвала мое имя.

Потом она запирает входную дверь и забирает у меня куртку.

Пока она ее вешает, я стою рядом. Она отступает на шаг и едва не врезается в меня.

– Простите, – извиняюсь я. Она должна запомнить это мгновение. Я зароняю первое семечко в создание своей легенды.

– Налить вам «Перье»? – спрашивает доктор Шилдс, направляясь в кухню. – Или, может быть, бокал вина?

Помедлив, будто в раздумье, я отвечаю:

– Меня вполне устроит то, что пьете вы. – Я вкладываю в свой голос нотки благодарности.

– Я только что откупорила «Шабли», – говорит доктор Шилдс. – Или вы предпочитаете «Сансер»?

Можно подумать, я разбираюсь в сортах винограда.

– Нет-нет, я с удовольствием выпью «Шабли».

Но сделаю всего несколько глотков. Мне необходимо сохранять ясность мысли.

Она наполняет два хрустальных бокала на тонких ножках и один протягивает мне. Мой взгляд скользит по комнате. Я не заметила следов присутствия Томаса в доме, но, став свидетелем их поведения минувшим вечером, я должна быть уверена, что сейчас его здесь нет.

Я отпиваю глоток вина и начинаю приводить в исполнение свой план.

– Я должна кое в чем признаться, – тихо молвлю я.

Доктор Шилдс обращает на меня взгляд. Она, я знаю, чувствует, что я нервничаю. Мне и самой кажется, что я брызжу нервозностью. Хоть в этом не приходится притворяться.

Она жестом предлагает мне занять табурет и сама усаживается рядом. Мы поворачиваемся лицом друг к другу. Обычно мы не сидим так близко, и я чуть меняю позу, отодвигаясь от нее на несколько дюймов, чтобы видеть всю комнату. Чтобы никто не мог подкрасться ко мне незаметно.

Глаза доктора Шилдс обрамляют едва видимые сине-лиловые круги. Вероятно, она тоже плохо спала этой ночью.

– И в чем же, Джессика? Надеюсь, теперь вы знаете, что от меня у вас не может быть секретов.

Она берет свой бокал с вином и… вот это да! Ее рука чуть дрожит. Впервые она демонстрирует передо мной свою уязвимость.

– Я не была абсолютно честна с вами, – говорю я.

Я вижу, как на шее у нее перекатываются мышцы: она сглатывает комок в горле. Но меня она не торопит. Ждет, когда я сама продолжу.

– Тот мужчина из кафе… – произношу я. В ее глазах что-то меняется, они чуть сужаются. Я тщательно подбираю слова: – В ответном сообщении он написал, что хотел бы встретиться со мной. Попросил назвать день и время.

Доктор Шилдс не сводит с меня взгляд. И сидит, как изваяние.

У меня мелькает мысль, что она остекленела, превратилась в скульптуру из муранского стекла, из которого сделан тот сокол – ее подарок мужу. Томасу.

– Но я не ответила, – добавляю я.

На этот раз паузу выдерживаю я. Отвожу от нее глаза – под тем предлогом, что мне нужно глотнуть вина.

– Почему? – наконец осведомляется доктор Шилдс.

– Я думаю, что Томас – ваш муж, – шепотом произношу я. У меня так громко стучит сердце, что она, вне сомнения, слышит его биение.

Она резко втягивает в себя воздух, мурлычет:

– Ммм. – И затем: – Почему вы так решили?

Я не уверена, что избрала верный путь. Продвигаюсь вперед по минному полю.

– Когда я пришла в кафе «У Теда» и увидела там Томаса, мне сразу вспомнилось, что я встречала его раньше, – объясняю я, понимая, что балансирую на краю пропасти. Пытаюсь побороть головокружение. – Столкнулась с ним у музея. Он был в толпе, собравшейся вокруг женщины, которую сбило такси. Я тогда всех разглядывала, думая, что, возможно, эти люди – тоже участники эксперимента. Только поэтому его заметила. Правда, он, я уверена, не обратил на меня внимания.