Карен Макманус - Двое могут хранить секрет [litres]

– Вероятно, и к лучшему. Вся эта семья прогнила насквозь, – говорит Деклан, делая очередной долгий глоток из бутылки. – В любом случае вы с мамой должны приехать к нам на ужин на этой неделе. Мы с Дейзи купили гриль.

Я начинаю смеяться.

– Черт возьми. Вы купили гриль . Завели младенца . Что дальше, папаша из пригорода? Начнешь говорить о своем газоне?

Деклан прищуривается, и на секунду мне кажется, что я зашел слишком далеко. Затем он улыбается.

– Есть участь и похуже, маленький братец. Гораздо хуже. – Он снова поворачивается к крыльцу, заслоняя глаза от солнца. Эллери разговаривает с сестрой Райана, сцепив перед собой руки. – Почему ты все еще здесь, треплешься со мной? Иди к своей девушке.

– Она не моя… – начинаю я, и Деклан толкает меня.

– Не будь таким размазней, Мэл, – наставляет он, забирая у меня имбирный эль. Но с улыбкой.

Поэтому я оставляю его и иду через двор к крыльцу. Эллери замечает меня на полпути и машет рукой. Говорит что-то своей сестре и живо сбегает по ступенькам, что все мои нервы трепещут. После нашей выписки из больницы я видел ее раза два, всегда вместе с Эзрой, Мией или бабушкой. Я даже мельком видел Сейди до ее возвращения в реабилитационный центр. Здесь мы с Эллери тоже не одни, но на несколько секунд начинает казаться, что, кроме нас, здесь никого нет.

– Привет, – говорит она, останавливаясь в шаге от меня. – Я надеялась, что ты здесь будешь. – Поверх моего плеча она бросает взгляд на Деклана. – Как все прошло?

– Лучше, чем я ожидал. Как у тебя складываются отношения с твоими новыми братьями и сестрой?

– То же самое, – отвечает она. – Лучше, чем я ожидала. Они милые. Хотя спокойнее всего мне с Райаном. Эзра адаптируется гораздо легче, чем я. Как обычно. – Она убирает назад прядь волос, упавшую на висок. – Как ты себя чувствуешь?

– Если не считать головных болей? Не так уж плохо. Никаких серьезных последствий. Во всяком случае, так говорят доктора.

– У меня тоже. – Она колеблется. – То есть… наверное, кошмары в итоге прекратятся.

– Я на это надеюсь. – Я молчу секунду, потом добавляю: – Слушай, мне правда очень жалко, что ты ничего не узнала о своей тете. Я понимаю, как много это значило бы для твоей семьи. Если это может послужить каким-то утешением… Мы знаем. Понимаешь?

– Понимаю. Я только хотела бы…

Глаза Эллери блестят от слез, и я, не раздумывая, обнимаю ее. Она кладет голову мне на грудь, а я зарываюсь лицом в ее волосы. В этот момент я ощущаю то, чего не чувствовал с раннего детства до того, как родители начали ссориться, а мой брат либо игнорировал меня, либо мучил. Надежду.

– Все будет хорошо, – говорю я.

Ее голос звучит тихо.

– Как? Как мы сможем пережить подобное?

Я гляжу поверх ее головы на крыльцо, где Деклан воссоединился с Дейзи, и они разговаривают с Райаном и миссис Коркоран. Эзра слез с перил, чтобы снова подержать младенца, а Миа строит ему рожи. В какой-то момент приезжают Килдаффы. Хотя здесь нет моей мамы, я представляю, как однажды она отважится прийти на подобную вечеринку. Простив себя за то, что верила лжи чудовища. Нам всем придется найти способ это сделать.

– Просто жить, наверное, – наконец говорю я.

Эллери отодвигается от меня, улыбаясь и вытирая тыльной стороной ладони мокрые щеки. Ее темные ресницы склеились от слез.

– Серьезно? И только? Это все, что ты можешь мне сказать?

– Нет. У меня есть туз в рукаве, которого я придерживал, чтобы подбодрить тебя. – Она поднимает брови, и я делаю паузу ради драматического эффекта. – Не хочешь ли посетить вместе со мной музей клоунов?

Ее разбирает смех.

– Что, сейчас? В разгар вечеринки?

– Выбери более удачное время.

– После вечеринки? – предлагает Эллери.

– Он недалеко по этой улице. Мы обернемся за полчаса. Максимум сорок пять минут. Там бесплатный попкорн и хот-доги. И, очевидно, клоуны.

– Звучит действительно заманчиво.

– Тогда пошли. – Наши пальцы переплетаются, и мы направляемся к подъездной дорожке. – Здорово, что можно дойти пешком. Я выпил почти полбутылки пива.

– Ты бунтарь. – Она улыбается мне. – Но в конце концов, ты же сказал «жить» .

Я сжимаю руку Эллери и наклоняюсь к ней.

– Я над этим работаю.

Эллери

Суббота, 26 октября

Теплая и надежная рука Малкольма лежит в моей руке. Листья порхают вокруг нас, как громадные конфетти, а небо – яркая, сияющая синева. Прекрасный день, один из тех, что заставляют тебя думать, что все будет хорошо.

Несмотря ни на что, действительно происходит и хорошее. Пока Сейди была в городе, они с бабулей нормально общались – реально общались. Они по-прежнему плохо понимают друг друга, но наконец-то есть ощущение, что обе они хотят попытаться все наладить. После возвращения в «Гамильтон-хаус» Сейди ни разу не звонила вне расписания.

Всего восемь дней прошло, но тем не менее. Крохотными шажками все движется в нужном направлении.

Бабуля и Сейди согласились, что нам с Эзрой лучше доучиться последний год в Эхо-Ридже, даже если Сейди выпишут в январе с хорошими показателями. Я совсем не против. Я создала уют в своей спальне; в прошлые выходные купила несколько эстампов в рамках на художественной ярмарке и повесила фотографию, на которой мы с Эзрой и Миа с Малкольмом. Плюс мне нужно сдать тесты, посетить разные колледжи, поближе познакомиться с братьями и сестрой и, может, сходить на свидание с Малкольмом.

Я едва не открылась ему сейчас. Я хотела.

Но как только я произнесу эти слова, взять их обратно уже не получится. И хотя я почти полтора месяца пыталась разоблачить ложь в Эхо-Ридже, единственное, о чем я могу думать после того дня в подвале у Нилссонов, так это о том, что некоторые секреты лучше не раскрывать.

Убежденность Сейди в том, что она бросила свою сестру-близнеца в ночь ее исчезновения, едва не погубила мою мать. Ясно, что она никогда с этим не справится. Мне тяжело видеть, как мой брат улыбается и шутит на вечеринке, и знать правду.

Нас не должно было быть.

Я крепче сжимаю руку Малкольма, чтобы отогнать холодок, который пробегает у меня по спине каждый раз, когда я вспоминаю голос Питера, шепчущий рядом с моим ухом. Я жалею, что расслышала его слова, потому что остаток своей жизни я буду надеяться, что он никогда не повторит их. Слова, которые, как он думал, я унесу в могилу.

Я принял ее за твою мать.

Если написание первой книги – это акт веры, что когда-нибудь кто-то еще, кроме твоей семьи и друзей, захочет прочесть твои тексты, написание второй книги – акт воли. Конечно, одна я бы не справилась. Я выиграла в литературную лотерею, заполучив для своего дебюта «Один из нас лжет» такую команду, и их невероятный талант и преданность делу послужили основой появления романа «Двое могут хранить секрет».