Тэйлор Адамс - Выхода нет [litres с оптимизированной обложкой]

Давно исчезла.

Даже в этом возрасте Эшли знал, что должен как-то помешать своему дяде в таких делах, а еще лучше – рассказать своим родителям, и пускай бы они позвонили в полицию. И он был близок к тому, сидя с этим знанием все выходные, как заряженное ружье.

Но в тот субботний вечер Толстяк Кенни сделал макароны с сыром и халапеньо, и с целыми ломтиками бекона в них, и рассказал анекдот так эпически смешно, что Эшли прыснул с набитым ртом и прокусил себе губу.

«Эй, Эшли! Как понять, что негр подключился к твоему компьютеру? – Как? – На экране чернота».

В конце концов, он просто слишком любил Толстяка Кенни. Кенни был таким забавным. И он также был по-настоящему важен для четырехлетнего Ларса, позволяя тому подавать инструменты в мастерской, обучая его, как стрелять ворон из пневмата. В общем, подводя черту – то, что те дальнобойщики делали в бункере с женщиной, в конечном счете не имело значения для Эшли. Он просто спрятал это в темном уголке своего мозга.

Это случилось семнадцать лет назад.

И сейчас, в зоне отдыха Ванапани в Колорадо, в морозную ночь 23-го декабря, эти роли были перетасованы, как в классическом телешоу, перезапущенном с новым актерским составом. Сам Эшли был новым Толстяком Кенни, отчаянно защищающим разрушительный секрет. А Дарби стала случайным свидетелем.

История не повторяется дословно, но, черт возьми, она точно похожа.

Эд потянулся через дребезжащую решетку, проверяя температуру воды в кранике, а потом отделил два пакетика с растворимым кофе:

– Есть темная французская обжарка и светлая.

– Любая годится, – сказала Сэнди.

– Мне темной обжарки, пожалуйста, – попросил Эшли. – Настолько темной, насколько возможно.

На самом деле у него не имелось предпочтений, ему просто нравилось, как это звучало: «темная обжарка». Его рецепторы были не особо разборчивы, так что весь кофе для него оставался одним и тем же на вкус. Но, черт побери, если вся эта ночь черна, как тот кофе, пусть будет так.

Эшли засунул коричневую салфетку Дарби в карман джинсов, заметив на ней серповидный отпечаток ее крови.

И понял, что потерял Дарби из виду.

Он быстро осмотрел комнату. Эд был тут, возле запертой кофейной стойки, Сэнди сидела как толстый желтый шмель, Ларс охранял входную дверь – но да, Дарби не было. Она исчезла.

Она воспользовалась его невнимательностью и сделала ход.

Однако всё было в порядке. Не стоило беспокоиться. Эшли Гарвер просто сделает свой ход тоже.

Уборная?

Уборная.

Он кивнул своему брату.

Дарби знала, что у нее всего несколько секунд.

Она закрыла дверь мужского туалета за собой, не замедляя шага, проходя мимо грязных умывальников. Ее отражение следовало за ней в зеркалах. Шрам светился, как белый серп. Горящие глаза в стекле. Да, зона отдыха Ванапани напоминала кипящий котел. Дарби чуть не спровоцировала убийство Эда и Сэнди. Ей надо выбраться. Ей нужно перенести этот бой, передислоцироваться в другое место. Куда-то, где нет риска сопутствующего ущерба и случайных жертв.

«Я буду бежать, – решила она. – Я побегу по шоссе. Так быстро и так далеко, насколько это возможно. Я не остановлюсь, пока не найду сигнал и не позвоню 9-1-1.

Или пока не замерзну до смерти».

Дарби снова проверила айфон. Заряд батареи теперь был два процента.

Она взглянула на выбитое окно – треугольный кусочек ночного неба и верхушки деревьев.

Окно находилось почти в восьми футах от пола. Проникнуть внутрь было нетрудно, спасибо пирамиде из сложенных столов снаружи. А вот обратно будет гораздо сложнее. Даже на цыпочках она не могла дотянуться до оконной рамы. Ей нужно сделать чертовски трудный прыжок и зацепиться за нее кончиками пальцев. Ее нужен разбег, и важен каждый дюйм.

Она отступила назад, мимо зеленых кабинок, мимо надписи «Пейтон Мэннинг дает в задницу», проделав весь путь обратно к двери. Ее спина коснулась стены, и прямоугольная уборная протянулась перед ней, как двадцать футов взлетно-посадочной полосы. Гладкий пол под ногами был скользким от влаги. Дарби выгнула спину, вставая в позу бегуна, и сжала руки в кулаки.

Она сделала полный вдох – горькая вонь аммиака. И выдохнула. Сунула айфон в карман.

Вперед.

Она бежала.

Зеркала, писсуары, двери кабинок, все проносилось мимо нее. Воздух свистел в ушах. Нет времени передумать. Нет времени бояться. Она вскинула руки, словно самурай два своих меча, оттолкнулась ногами и сделала стремительный прыжок камикадзе к крошечному открытому…

«Это будет больно…» – успела она подумать в середине полета.

Так и вышло. Дарби врезалась в кафельную стену коленями, ударяясь подбородком, вышибая воздух из своих легких, но – «да!» – отчаянно вцепилась в оконную раму кончиками пальцев. Ногтями в трухлявую старую древесину. Она уперлась мокрыми «Конверсами» в стену. Затем снова изогнула спину, зафиксировала локти и подтянула тело вверх, задыхаясь, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, словно самый отчаянный гимнаст в мире, и тянулась-тянулась-тянулась…

Дарби услышала ротовое дыхание. Снаружи.

«Нет.

Нет, нет, нет, пожалуйста, пускай это будет неправдой…»

Но увы, это было правдой. Этот мягкий хрип, который она слишком хорошо знала, это сочное пыхтение – прямо с другой стороны стены. Ларс, грызунья морда, обошел вокруг здания и теперь ждал ее у столов. Наблюдая за окном с пистолетом в руке, готовясь всадить пулю ей в мозг, как только она взберется и покажет лицо.

Что делать?

Дарби висела там на ноющих кончиках пальцев, с подошвами, болтающимися в трех футах от пола, отчаянно желая, чтобы она просто ослышалась, перепутала с рычанием ветра снаружи. Но она знала, что это не так. Дарби знала, что Эшли послал послушного маленького Ларса сюда, чтобы пресечь побег. Эшли, который оставался намного более хитрым и опасным врагом, никак не дававшим о себе знать сейчас…

И тут она услышала, как хлопнула дверь туалета.

«Он здесь вместе с…»

Пластиковый пакет обхватил лицо Дарби сзади. Она закричала, но крик застрял у нее во рту.

Джей Ниссен допилила последний прут в собачьей клетке.

Она резала их, пропиливая по одному, тем способом, которым учила ее та рыжеволосая молодая женщина. Словно миниатюрным лобзиком. Ее онемевшую левую руку покалывало иголками, так как она сжимала нож довольно долгое время. Дважды она уронила нож, и ей пришлось нащупывать его в темноте. Один раз Джей испугалась, что он отскочил за пределы клетки и потерялся навсегда. Но она нашла его.

А теперь? Пробуем.

От нажима сетка выпала прочь и шлепнулась напротив двери фургона.

Клетка была впервые открыта с тех пор, как Джей похитили. Она не знала, сколько дней назад это случилось. Она не считала. Путешествие длиной больше, чем ночь, без ее уколов сделало ее одурманенной и квелой, и с тех пор она впала в нерегулярный ритм болезненных четырехчасовых промежутков сна. Солнце всходило и заходило, поднималось и опускалось с разных сторон. Запах кетчупа, деревенского соуса и застарелого пота, оседающего на стеклах. Смятые обертки от «Джека в ящике». Их бормочущие голоса, шутки Эшли, от которых Ларс в восторге шлепал себя по колену, вонь дорожного покрытия, тиканье поворотников. Может быть, прошла уже неделя? Каково ее родителям сейчас?