Тэйлор Адамс - Выхода нет

К тому же Дарби, несомненно, была хорошенькой, в диком стиле. В ней чувствовалась свирепость, и порочная черта подходила к ее огненно-каштановым волосам. Она не знала, насколько может быть жесткой, если ее толкнуть на край. Эшли нравилось подводить ее туда, к краю. И ему хотелось бы взять ее с собой в Рэтдрам, посадить в окоп и учить стрелять из дядиного СКС. Прижимать деревянный советский приклад к ее маленькому плечу, направлять ее разрисованный ноготь вокруг спускового крючка, нюхать ее нервный пот, пока она совмещает прицел и мушку.

Такая досада, что ему придется убить ее сегодня.

Он не хотел.

Эшли Гарвер технически никогда не убивал людей раньше, так что сегодня будет определенно впервые. Самый близкий пример, который он мог вспомнить, – еще большее человекоубийство, чем убийство. Но не прямым действием – а бездействием.

Он был ребенком, когда это случилось.

Это было за год или два до того, как он чуть не потерял палец в Провале Китаезы. Значит, ему было пять, может, шесть. Тогда родители отправили его и Ларса (совсем малыша в ту пору) на лето к дяде Кенни, жившему в сухих прериях Айдахо. Он называл себя «Толстяк Кенни» и напевал «Хэй-хэй-хэй!», и Эшли только сейчас понимал, что это был закос под Толстяка Альберта [12] Герой мультфильма. .

Дядя был веселым человеком, раздражавшимся, когда ему приходилось подниматься по лестнице, курившим сигареты с ароматом гвоздики и всегда имевшим под рукой шутку на любой случай.

«Что ты скажешь синеглазой женщине? Надо было слушаться мужа. А что ты скажешь женщине с двумя синяками? Ничего. Ей уже дважды повторяли».

Каждый год Эшли возвращался в школу, вооружившись арсеналом убойных шуток. Каждый сентябрь он был самым популярным пацаном на детской площадке, пуская их в ход. К октябрю или около того администрация школы всегда проводила срочное собрание о толерантности.

Но у дяди Кенни было и кое-что гораздо большее, чем его подрывные шутки. Он также владел местной дизельной заправкой на однополосном шоссе к югу от Бойсе, популярной у дальнобойщиков и ни у кого больше. Эшли с Ларсом забирались на яблони и наблюдали, как восемнадцатиколесные фуры въезжают и выезжают. Иногда они парковались на участке Кенни, пережевывая грязный дерн и оставляя глубокие колеи в желтой траве, прибывая поздно ночью и уезжая рано утром. Водители редко заходили в дом Кенни, хотя – они посещали его подвал.

Он был похож на бункер из «Фоллаута» – одинокая дверь люка, выступающая из сорняков в двадцати ярдах от прачечной. Эта дверь подводной лодки была всегда, всегда заперта на замок. До одного утра, когда, под марлей влажного тумана, Эшли нашел ее открытой.

И проник внутрь.

Эшли помнил несколько подробностей о темной комнате внизу длинной скрипучей лестницы. В основном просто запахи – затхлая, сладкая прелость, которая была одновременно гнилой и странно заманчивой. Он никогда не ощущал ничего подобного с тех пор. Холодный цемент под ногами. Электрические провода на полу, большие фонари на треногах. Нечеткие очертания, скрывающиеся в темноте.

Эшли уже уходил, поднимаясь назад по лестнице, когда женский голос окликнул его: «Эй!»

Он повернулся, чуть не споткнувшись. Он ждал долгую секунду, одной ногой на ступеньке, с гусиной кожей на руках, сомневаясь, не показалось ли ему, и наконец, женский голос снова сказал:

«Эй, там. Мальчик!»

Это было шоком – он не знал, как женщина в погребе может видеть его. Там внизу было темно, как в бочке со смолой. Только взрослым Эшли начал понимать, что ее глаза уже привыкли к темноте, в отличие от его. Как хитрый маленький трюк Дарби с одним закрытым глазом.

«Ты хороший мальчик, не так ли?»

Он прятался там на ступеньках, прикрывая уши.

«Нет. Не бойся! Ты не такой, как они».

Призрачный голос понизился, словно она разглашала секрет:

«Ты можешь… ты можешь помочь мне как-нибудь? Пожалуйста».

Эшли боялся отвечать.

«Можешь принести мне стакан воды?»

Эшли не был уверен.

«Пожалуйста?»

Наконец он сдался и помчался назад по гнилым ступеням, побежал обратно на дядино ранчо и наполнил синий стакан в кухонной раковине. Вода из крана здесь на вкус отдавала железом. Когда он вернулся на улицу, дядя Кенни стоял у открытой двери погреба, и его руки крепко упирались в дряблые бедра.

Маленький Эшли замер, пролив немного воды.

Но дядя Кенни вовсе не рассердился. Нет, он никогда не сердился. Он весело улыбнулся, показывая желтые конские зубы, забирая стакан из окаменевших пальчиков Эшли: «Спасибо, малыш. Всё в порядке, я отнесу это вниз к ней. Эй, почему бы тебе не взять братишку и не прогуляться с ним до заправки, отхватив там себе пару куриных флаутас [13] Мексиканский ролл из лепешки с начинкой, напоминающий шаверму. навынос, а»?

Флаутас были сухими, как наждачная бумага, зачерствевшими на электрогриле.

Ларс не возражал, но Эшли так и не смог доесть свой.

В том же году, через месяц или два, Эшли вернулся к дяде Кенни снова на выходные в День Памяти, и он помнил, что нашел ту подвальную дверь открытой нараспашку, с дребезжащим вентилятором, выдувающим наружу воздух. Когда он спустился по лестнице в этот раз, то обнаружил освещенный, пустой, выпотрошенный бункер, бетонные стены, влажные от конденсата. Следы от швабры на полу. Едкий запах отбеливателя. Женщина исчезла.

Давно исчезла.

Даже в этом возрасте Эшли знал, что должен как-то помешать своему дяде в таких делах, а еще лучше – рассказать своим родителям, и пускай бы они позвонили в полицию. И он был близок к тому, сидя с этим знанием все выходные, как заряженное ружье.

Но в тот субботний вечер Толстяк Кенни сделал макароны с сыром и халапеньо, и с целыми ломтиками бекона в них, и рассказал анекдот так эпически смешно, что Эшли прыснул с набитым ртом и прокусил себе губу.

«Эй, Эшли! Как понять, что негр подключился к твоему компьютеру? – Как? – На экране чернота».

В конце концов, он просто слишком любил Толстяка Кенни. Кенни был таким забавным. И он также был по-настоящему важен для четырехлетнего Ларса, позволяя тому подавать инструменты в мастерской, обучая его, как стрелять ворон из пневмата. В общем, подводя черту – то, что те дальнобойщики делали в бункере с женщиной, в конечном счете не имело значения для Эшли. Он просто спрятал это в темном уголке своего мозга.

Это случилось семнадцать лет назад.

И сейчас, в зоне отдыха Ванапани в Колорадо, в морозную ночь 23-го декабря, эти роли были перетасованы, как в классическом телешоу, перезапущенном с новым актерским составом. Сам Эшли был новым Толстяком Кенни, отчаянно защищающим разрушительный секрет. А Дарби стала случайным свидетелем.

История не повторяется дословно, но, черт возьми, она точно похожа.