Тэйлор Адамс - Выхода нет

Дарби сражалась за контроль над пистолетом.

Грызун был в обороне сейчас, спотыкаясь, отступая назад, очаянно пытаясь стряхнуть ее, чтобы получить достаточную дистанцию для выстрела из «беретты». Горячая кровь хлестала из его яремной вены еще сильнее от бешеного сердцебиения.

Дарби не позволяла ему.

Она держалась за оружие, ее скользкие пальцы крепко сжимали ствол. Затем она развернулась, меняя направление, и рванула пистолет к себе, против часовой стрелки, выкручивая суставы Ларса. Грызун был выше и сильнее, но Дарби – умнее, и она знала, как использовать инерцию против него…

Она почувствовала, что его указательный палец хрустнул внутри спусковой скобы.

Как маленькая морковка.

Ларс закричал сквозь зубы. Это походило на влажный свист; воздух вырывался через дырку в его трахее. Кровь выдувалась растягивающимися пузырями. Они оба кружились сейчас, вращаясь, как в танго, с руками, сомкнутыми на оружии, врезаясь в край кофейной стойки, опрокидывая стулья, паля в потолок – БАХ, БАХ, БАХ! – осыпающаяся штукатурка, взрывающиеся флюоресцентные лампы над головой, пока затвор пистолета не встал на задержку в положении «пусто» и спусковой крючок не перестал нажиматься.

Они врезались в карту Колорадо, оба все еще держась за «беретту».

Ларс выпустил ее – зная, что она пуста.

Дарби держала – понимая, что она все еще полезна, – и ударила ею Ларса в зубы. Он отшатнулся от нее, держась за шею, но споткнулся о тела Эда и Сэнди. Теперь Дарби была сверху Грызуна, нанося удары – снова, и снова, и снова. Колотя его алюминиевой пяткой пистолета. Она отвесила особенно хороший удар и почувствовала, как его скула ломается с мясистым хрустом.

Ларс отшвырнул Дарби прочь, и они раскатились в стороны.

Дарби пятилась на скользком полу, громыхая пустой «береттой». Она попыталась встать, но поскользнулась. Бензин был повсюду.

Она опиралась на ладони, все еще наполовину ослепленная, смаргивая его кровь из своих глаз. Топливная канистра опрокинулась в драке; она лежала на боку, и горючее выливалось ритмичными толчками. И возле нее Дарби увидела свой швейцарский армейский нож, крутящийся на кафельной плитке зазубренной тенью. Она схватила его.

Ларс отползал от нее в сторону закрытой двери. Недостаточно быстро.

Он стонал, выталкивая неразборчивые слова, что-то отчаянное, вперемешку со слезами и кровью:

– Эшли-Эшли-убей ее-убей ее…

«Ну уж нет.

Не сегодня».

– Убей ее, пожалуйста…

Дарби догнала его и взметнула клинок повыше над затылком Ларсона Гарвера; полоска металла блеснула в светодиодном луче. Ее слова, сказанные ранее сегодня вечером, вернулись, как эхо – «Я перережу ему горло, если потребуется», – и, взглянув искоса через комнату, она встретилась глазами с Джей.

Та наблюдала, потрясенная.

– Джей! – выдохнула Дарби. – Не смотри.

Эшли повернул дверную ручку – заперто.

– Ларс! – Он задыхался. – Открой дверь!

Нет ответа.

Он проверил переднее окно, но оно по-прежнему было заблокировано столом, перевернутым Эдом. Нет доступа. Эшли всмотрелся в щель и увидел только темноту – свет был выключен. Обеспокоенный, он вернулся обратно ко входной двери, спотыкаясь о косые сугробы, едва не выронив гвоздемет.

– Ларс! – позвал он. Слюна замерзала на его подбородке. – Пожалуйста… братишка, если ты тут живой, скажи что-нибудь!

Ничего.

– Ларс!

Эти сотрясающие выстрелы гремели в его голове, пустой и паникующей. Зачем Ларсу стрелять серией быстрых выстрелов? Это не был контролируемый огонь; это был звук отчаяния. «Стрельба и мольба», называли они подобное. Так что же там произошло?

Все еще нет ответа.

Эшли отступил назад и пнул дверь. Рама скрипнула, но засов держался.

Теперь он начинал волноваться:

– Ларс! Я не сумасшедший. Ясно? Просто ответь мне…

Его прервал голос.

Не его братишки.

Дарби.

– Он не может сейчас говорить, – сказала она. – Потому что я перерезала ему глотку.

Колени Эшли ослабели. На какой-то бессвязный момент его сознание замкнуло накоротко, и он забыл и о засове, и о закрытой двери.

– Ты… нет, ты лжешь. Я знаю, что ты лжешь…

– Хочешь знать его последние слова?

– Ох, лучше бы тебе лгать…

– Он выкрикнул твое имя перед тем, как я убила его.

– Дарби, я клянусь Богом, если ты действительно убила моего братишку там, я срежу всё мясо с косточек Птички Джей…

– Ты никогда не прикоснешься к ней, – сообщила Дарби, и ее слова подкреплялись пугающей уверенностью. – Теперь у меня есть пистолет. И ты будешь следующим.

Эшли в ярости ударил дверь рукой.

Вспышка сокрушительной боли взорвалась в его кулаке. Ее звенящее эхо отдалось в предплечье. Это была ошибка – огромная ошибка, – и он сжимал костяшки пальцев, его дыхание вырывалось через скрежетавшие зубы, глаза наполнялись горячими слезами.

Сломал руку. Определенно растянул как минимум.

Эшли закричал. Что-то, чего он не мог вспомнить. Это начиналось как имя Ларса, возможно, но затем превратилось в воющую бессмыслицу. Он хотел выбить дверь снова, снова, снова, сломать другую руку, биться лбом, разрушить себя об этот неподвижный объект.

Но это ничего не решило бы.

Позже. Он будет горевать позже.

Эшли прислонился к двери, касаясь лбом ледяного металла, контролируя свое дыхание. Всё было по-прежнему в порядке. Он все еще боролся. В его неповрежденной руке все еще был гвоздемет. И множество стальных гвоздей длиной в 16 пенни, купленных с рук и чистых от отпечатков пальцев, заправленных в барабанный магазин. Готов к работе. Холодная погода пока не истощила батарею. Индикаторная лампа по-прежнему зеленая.

«Хорошо, Дарби. Ты потеряла свою маму. Я потерял своего братишку».

В этом была опьяняющая симметрия их сегодняшних страданий. Две раненые души, соединенные общей саднящей болью, каждый шатается от потери, у каждого поврежденные руки нуждаются в лечении…

«Это наш танец, ты и я».

Эшли все еще чувствовал вкус ее губ, с тех пор, когда поцеловал в туалете. Он никогда этого не забудет. Сладкая кислинка «Ред Булла», кофе и бактерии на ее зубах.

Смирись с этим, по-настоящему хорошенькая девушка с плохим дыханием.

«Мы как кошки на часах.

Я Гарфилд. Ты моя Эрлин.

И держись крепче, потому что это наш головокружительный, темный вальс».

Эшли сконцентрировался, собрался с мыслями, его нервы дрожали, как струны:

– Хорошо, Дарбс. Ты хочешь сражаться? Я дам тебе бой. Я войду сюда, тем или иным путем, и выдам красную карточку вам обеим, и кстати, сучка…

Он перевел дыхание.

– Я считал выстрелы. Я знаю, что у тебя пустой пистолет.

«45 AUTO FEDERAL», гласила выбитая надпись на золотом ободке. Дарби носила патрон в кармане всю ночь, с тех пор, как Джей передала его ей.