Анатолий Кучерена - Хайп

— Куда ты? — Мишель схватил Пола за локоть.

— Я… мне надо извиниться, — отрывисто бросил тот и поспешил за Дианой.

Она резко остановилась, вскинула голову.

— Что надо?!

— Ты это, прости меня, — избегая смотреть девушке в глаза, сказал Пол. — Я не подумал тогда, утром. В общем, был не прав. Не сердись. Ты клевая и очень красивая.

Диана криво усмехнулась и заявила:

— А ты козел!

Она обогнула Пола и поспешила к желтой «Шкоде». Хлопнула дверца, фыркнул мотор, и такси уехало.

Мишель подошел к Полу, похлопал по мокрому от дождя плечу.

— Что, извинился?

— Ну да.

— Она о тебе и слышать не желала, пока я ей сто косарей на карту не перевел, — сказал Мишель. — Хотела двести, но я объяснил, что похороны, то да се.

— Вот сука, — глядя вслед удаляющемуся такси, пробормотал Пол.

— Эй, вы со следаком-то закончили? — крикнул от стоянки Жека. — Можем ехать?

Пол кивнул. Звягин после разговора с Дианой действительно сообщил ему, что Следственный комитет официально «закончил доследственную проверку в отношении гражданина Мальцева Павла Андреевича и претензий к нему не имеет». О дальнейшем ходе расследования уголовного дела он может узнать по номеру, указанному на визитке. На этом они расстались.

— Так что с юристом? — напомнил Мишель.

— Погоди ты с юристом, — отмахнулся Пол. — Сначала похороны.

Три следующие дня Пол провел как во сне. Он что-то делал, с кем-то встречался, говорил, принимал соболезнования, произносил дежурные фразы, но внутри у него все словно заледенело. Пол воспринимал происходящее так, будто смотрел странный фильм, этакое хоум-видео с собой в главной роли.

Основные хлопоты по организации похорон взял на себя верный Мишель, ему помогали Жека и ребята из компании Пола. Но эти дни — вплоть до самих похорон и скромных поминок — полностью выпали из памяти Пола.

Единственное, чего ему по-настоящему хотелось в это время — бросить все и уехать под Истру, на аэродром, где он уже пару лет арендовал маленький чешский самолетик EuroStar SL, бело-синюю стрекозу с пучеглазой кабиной и красной полоской на хвосте.

Небо было тайной любовью Пола Смолла, о которой не знал никто. Он выучился, получил лицензию пилота-любителя и не сообщил об этом даже Мишелю. Почему-то тогда, два года назад, для Пола было очень важно, чтобы об этой его блажи и придури никто не узнал.

Наверное, потому, что небо и самолеты — это пришло из детства. У отца была большая коллекция моделей, они висели на лесках в его кабинете. Маленький Павлик приходил туда и разглядывал истребители Второй мировой, пассажирские самолеты шестидесятых годов, советские вертолеты и современные транспортники, пузатые, словно киты. Он наизусть знал названия и годы выпуска всех этих самолетов и на вопрос, кем хочет стать, когда вырастет, гордо отвечал: «Летчиком-испытателем!»

Прошли годы, все забылось. И вдруг, уже после измены отца, Джессики и всего, что произошло, Пол почувствовал необоримую тягу к самолетам, к настоящей авиации, к полетам и небу. Он записался на курсы, окончил их. Когда жизнь и работа доставали его и становились поперек глотки, Пол выбирался из Москвы, чтобы погонять свой EuroStar над подмосковными лесами и полями, качнуть серебряным крылом над Истринским водохранилищем.

Вот и сейчас ему очень хотелось послать всех этих статусных гостей в поминальных костюмах и их расфуфыренных «джессик» с черными вуальками на лицах в далекую и глубокую задницу, умчаться под Истру, залезть в EuroStar, дождаться от диспетчера заветного: «Взлет разрешаю!», выжать газ и потянуть рукоять управления на себя.

Но сейчас Пол не мог себе этого позволить.

Никак.

На следующее после поминок утро Пол проснулся от звонка. Накануне он не то чтобы напился, нет, во время застолья принял три положенные рюмки водки. После того как все приглашенные, в основном коллеги отца и друзья семьи, разъехались, они на троих с Мишелем и Жекой распили бутылку виски. Но отключить вызовы в смартфоне Пол все же забыл — и вот результат.

Он помедитировал несколько секунд над голосящим аппаратом, потом все же провел пальцем по экрану и хрипло буркнул:

— Да, слушаю.

— Павел Андреевич? — вкрадчиво осведомился мужской голос. — Доброе утро. Вас беспокоят из юридической компании «Дефенсор». У вас есть минутка?

— Если вы по поводу страховки, то идите в задницу, — зевнув, пробормотал Пол.

— Нет-нет, я позволил себе побеспокоить вас совсем по другому поводу. — Голос из вкрадчивого стал совсем уж каким-то елейным, льстивым и мерзким.

— Говорите, — заявил Пол, сел в кровати и поморщился от головной боли.

Все же виски вчера был лишним.

— Видите ли, ваш покойный отец… примите наши самые искренние соболезнования! Он оставил некоторые распоряжения на ваш счет вот как раз на такой случай. Вы не могли бы подъехать к нам в офис и ознакомиться с ними?

— Какие еще распоряжения? — спросил Пол. — Завещание, что ли? Наследство?

Собеседник выдержал паузу, и Полу показалось, что он улыбается.

— Можно назвать это наследством. В любом случае процедура такова, что вам самому надлежит прочесть этот документ. Когда вам будет удобно нас посетить?

Пол глянул на часы — половина десятого.

— Где вы находитесь? — спросил он, выслушал адрес — это была Смоленка — подавил очередной зевок и сказал:

— Хорошо. Я подъеду после трех. Пойдет?

— Несомненно. Мы вас ждем, Павел Андреевич. И еще раз примите наши самые…

— Спасибо, — проворчал Пол и отключился.

Он принял душ, почистил зубы, позавтракал и набрал Мишеля.

— Слушай, тут такое дело. Проявились юристы какие-то. Утверждают, что у них завещание отца. Просят подъехать. Я договорился после трех. Ты пробей их — что за контора, откуда, как? Да, и не планируй ничего на после обеда, съездишь со мной, ага?

— Не вопрос, — бодро ответил Мишель.

Судя по голосу, он пребывал в замечательном расположении духа, явно провел ночь не в одиночку.

— Что там за контора, есть контакты?

Пол сказал название и отключился.

В течение следующих нескольких часов он успел сделать кучу дел: съездил на сервис и поменял масло, провел час в бассейне, пообедал, заехал в банк и внес последний взнос за квартиру, словом, вел себя так, как будто ничего не случилось.

Но Пол каждую минуту и даже секунду ощущал, что в нем сидела ржавая заноза и постоянно колола его, напоминала о себе. Плавая в бассейне, он вдруг осознал, что так теперь будет всегда.

Это слово «всегда» примерно такое же страшное, как и «никогда».

Никогда не будет больше родителей. Он всегда теперь будет один.

Мишель позвонил в половине второго.

— Старик, — сказал он, и Пол услышал в его голосе странные, как бы извиняющиеся нотки. — Тут такое дело. Короче…