Андерс Рослунд - Сделано в Швеции-2. Брат за брата

Проверить и исключить из списка два имени, ставшие ее заданием, оказалось несложно. А и Б. Санчес и Бернард. Хоакин Санчес, по информации от боливийской полиции, вернулся в родную страну, отбыв наказание, и уже два месяца сидел в тюрьме Эльпеналь де Сан-Педро, ожидая суда; его подозревали в связанном с наркотиками тройном убийстве. У Тора Бернарда было алиби: несколько свидетелей подтвердили, что в момент убийства он находился на борту пассажирского парома между Гданьском и Нюнэсхамном. Теперь она ждала вестей от Бронкса, насчет В и Г. Какой жалкий был у него вид, когда он стоял у плиты в тесной кухоньке и его руки стискивали документы, которые они по его настоянию поделили. Наверное, ей не стоило будить его после двух часов сна. Наверное, не стоило называть его психопатом – в первый раз это было ярлыком, во второй – шуткой, в которой он мог усмотреть попытку обидеть его: может быть, он воспринимал насмешки еще хуже, чем до этого – упреки. И перед тем как переступить порог Бронксовой квартиры, она подумала, не обнять ли его. Но если бы она это сделала – может статься, она тут же пожалела бы об этом.

Санкт-Эриксбрун, Рёрстрандгатан. Элиса остановилась перед дверью, глянула вверх, убедилась (сосульки еще висят) в правильности адреса и открыла дверь дома, который средний Дувняк указал как рабочее место младшего.

Красивая лестница. Умиротворяюще-светлые стены, широкие ступеньки из камня, истертого временем и шагами, цветы на полукруглых окнах, выходящих в ухоженный внутренний двор. Безумно дорого. Квартиры, в которых квадратный метр стоит не меньше, чем в богатых кварталах Лондона и Парижа.

Элиса остановилась перед дверью на третьем этаже – немного приоткрыта, пустые банки из-под краски с обеих сторон, чешуйки краски на полу, по всей площадке. Она позвонила, услышала через приоткрытую дверь, как звонок тонет в радиомузыке, свободно разливающейся по обнаженному пространству. Не дождавшись ответа, толкнула дверь и вошла в прихожую. Ящики, чехлы с инструментами, белые свежевыкрашенные стены. Жилище в процессе полного обновления, место строительства, напомнившее ей замену труб в ее собственной квартире и четыре недели пыльных утр, дней, вечеров, ночей.

– Есть кто?

Ее голос заплясал вместе с музыкой по пустой квартире и приземлился, неуслышанный, у ее ног. Она вошла в, по ее предположению, гостиную. Холодно, словно батареи отключены. Комната выглядела законченной. Эта квартира недолго будет оставаться его рабочим местом.

А потом она увидела его. Точнее – их, двоих. На балконе. Через который выдувало тепло. Они стояли к ней спиной, с сигаретами в руках. И лишь когда она постучала по открытой балконной двери, оба обернулись. Молодой, лет двадцати пяти, и средних лет, около пятидесяти пяти. Молодой – в синем плотницком комбинезоне, тот, что постарше – в белых малярных штанах. Она узнала обоих. Отец и младший сын Дувняки.

– Меня зовут Элиса Куэста, я служу в отделе уголовных расследований, полиция Стокгольма. У меня несколько вопросов к вам, Винсент, – вы ведь Винсент?

Молодой, в комбинезоне, кивнул и шагнул в гостиную.

– Для начала я хотела бы узнать, где вы находились в понедельник, между шестнадцатью и семнадцатью часами.

– Здесь. Если я хочу успеть вовремя, надо работать круглосуточно.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Я. Он был здесь!

Старший, в малярных штанах, выкрикнул это с балкона и тоже шагнул в комнату.

– Мы работали тут, вдвоем.

Элиса долго рассматривала его, добиваясь, чтобы ему стало неприятно.

– Иван, верно? То, что вы говорите, звучит, честно сказать… очень странно. Потому что пара, владеющая рестораном «Драва», где вы – постоянный клиент, утверждает, что в указанное время вы были там, в обществе своего старшего сына. Что дает и вам, и ему алиби на время, о котором я спра шиваю.

– Ну да, я и говорю. Я ушел отсюда… черт, когда же это было, Винсент?… в десять, может, в пятнадцать минут пятого – так что я могу дать алиби обоим своим сыновьям!

– Владельцы ресторана утверждают, что в тот день вы появились у них уже в половине четвертого. Вы собирались поужинать со старшим сыном. Так что ваши слова не выдерживают проверки.

Элиса снова повернулась к молодому.

– Итак, Винсент, еще кто-нибудь может подтвердить, что вы были здесь?

– Я был здесь. Работа такая. Дедлайн. Впахиваешь как проклятый. Чтобы все было готово к заселению. Большие деньги – но и требования большие.

– И кто же может это подтвердить?

– Я не знаю. Папа к тому времени уже закончил. Может, в пиццерии – не помню точно, когда я туда ходил… каприччиоза, всегда ее беру. Или соседка? Она заходила где-то после обеда, опять жаловалась, что я слишком громко стучу. А где, кстати, были вы сами? Можете ответить на этот вопрос? И если да, вспомните кого-нибудь, кто вас видел?

– Итак, алиби нет. А Лео, ваш старший брат? Как, где и когда вы встретились с ним после того, как он вышел из тюрьмы?

– На хрена все эти вопросы?

Старший снова повысил голос, хотя она стояла совсем рядом. Сейчас он еще и шаг вперед сделал и выпятил подбородок и нижнюю губу, одновременно набычившись и уставившись на нее, топорща брови, – возможно, думал напугать или хотя бы заставить почувствовать себя неуверенно.

– Зачем вам все это? Вы сами говорите, что я могу дать Лео алиби – так что еще вы от него хотите? Значит, вы можете уходить, дамочка из полиции, и оставить мою семью в покое.

Элиса не испугалась и не почувствовала себя неуверенно. Злость. Вот что она ощутила.

– Кстати о семье, Иван. Вчера я встречалась с вашей бывшей женой. И она была весьма настроена на сотрудничество.

– Она всегда такая была. Любительница наболтать лишнего.

– Лишнего? Это смотря с чьей точки зрения. Я читала все ваши приговоры. И приговор за нанесение тяжких телесных повреждений тоже.

– Я изменился.

Элиса не закрыла за собой, когда уходила – оставила дверь открытой еще более широко, чем когда подошла к ней. Изменился. Когда он повторил это трижды в ответ на три новых вопроса, она поняла, что дальше не сдвинется, что визит в эту уже почти отремонтированную квартиру окончен.

Вниз по красивой лестнице. Элиса навалилась на тяжелую подъездную дверь, ведущую на Рёрстрандсгатан, окунулась в тот же ветер, который только что заглянул в квартиру с балкона.

Нет.

Ты не изменился.

А вот твой младший сын мог измениться. У него нет алиби, но ни один факт не опровергает вчерашних утверждений твоей бывшей жены – а она говорила, что ее мальчик никогда больше не совершит преступления.

Прогулка в противоположном направлении, назад, к полицейскому участку.

Сосульки над головой, ломкий лед под ногами, время года столь же сбитое с толку и непредсказуемое, как и люди в ее расследовании.