Стефани Перкинс - В твоем доме кто-то есть [litres]

– Оставь его. Я это сделала специально. Слишком много звонков за одно утро.

– Репортеры? – предположила Макани. Они бы не постеснялись приставать к человеку, попавшему в больницу.

– О, нет. Ну, да. – Она раздраженно фыркнула. – Но это был кое-кто из церкви.

Обычно такие звонки звучали не так. Макани нахмурилась.

– Кто?

– Неважно. – Бабушка Янг кивком показала ей сесть. – Покажи мне свою руку. Я видела ее прошлой ночью? Я едва помню, что ты вчера приходила.

Макани села на край кровати – на этот раз без всевозможных трубочек и проводов. Она переоделась в чистые джинсы, рубашку с длинным рукавом и толстовку с цветами, с сожалением вернув черную кофту Олли.

– Я в порядке, видишь? Просто царапина. – Она закатила рукав, чтобы открыть низ бинта, и ожидала, что бабушка потребует показать остальное. Но болеутоляющие, судя по всему, были очень сильными, потому что она приняла ее слова за правду. Макани снова попыталась спросить:

– Чего они хотели?

Бабушка Янг засуетилась и сменила позу.

– Город планирует создать что-то вроде мемориала жертвам.

Макани взглянула на Олли, расположившегося в кресле с откидывающейся спинкой. Он едва заметно покачал головой: он также ничего не знал об этом.

– Они хотят объявить об этом сегодня днем на Главной улице, – сказала бабушка Янг, не встречаясь с ними глазами. – Идея в том, что люди устали бояться, к тому же страх не помешал предыдущим нападениям, так что мы все просто можем пойти и поддержать друг друга.

– Это кажется хорошей идеей, – сказала Макани. – Это…

– Смело, – закончил за нее Олли.

– Да. Как парижане, вернувшиеся в кафе после террористических атак.

Бабушка Янг резко подняла голову.

– Согласна. Но если все приложат усилия к поискам, на него наденут наручники уже к закату. И вот тогда мы сможем отпраздновать.

Наручники к закату прозвучали очень в духе Джона Уэйна, но Макани больше взволновали последние слова:

– Отпраздновать?

– Нет, я не это имела в виду. Я просто думаю, что мемориал может подождать. – Бабушка Янг говорила быстрее, когда волновалась. Ее беспокоило что-то еще.

– Не знаю. Думаю, будет хорошо отдать дань уважения Хэйли, Мэтту и Родриго…

– Они хотят, чтобы ты выступила с речью, – сказала она. – Горожане. Они хотят, чтобы ты встала перед всеми этими людьми и камерами – живой талисман.

Макани поежилась от отвращения. Теперь она поняла.

– Это произойдет только через мой труп, – заявила бабушка Янг. – А меня сложно убить.

Олли неожиданно рассмеялся. Он прикрыл рот рукой, но Макани с бабушкой тоже наконец улыбнулись. Он махнул в сторону тканевой сумки для покупок.

– Мы привезли вам кое-что, чтобы порадовать.

– О да! – Макани слезла с кровати и стала доставать вещи одну за другой словно подарки. Сумочка, пижама, одеяло, туалетные принадлежности, телефон, книги, пазл. Чтобы бабушка Янг смогла почувствовать себя как дома.

Около полудня Макани позвонила мама. Первым делом она спросила:

– Ты в порядке?

Воодушевляющее начало, но затем последовало:

– Не могу поверить. С тобой все время что-то случается.

Макани всегда чувствовала, что представляла проблему для человека, которому полагалось любить ее без каких-либо условий, была источником раздражения.

– А теперь мне придется ехать на материк, чтобы сидеть с тобой, пока твоя бабушка…

– Где ты вчера была, мама? Полиция и медперсонал часами пытались дозвониться. Я тоже попробовала дозвониться…

– Мы с твоим отцом были в суде. Я всем перезвонила, как только вернулась домой, чего, кстати, он не сделал.

Она, кажется, не понимала, что «всем» не включало в этот список дочь. Не желая выслушивать версию событий Макани, она сразу же начала рассказывать о своих планах: скорее всего, она будет в Осборне не раньше следующей недели. У нее намечена важная презентация на работе, – или, может, это как-то связано с бракоразводным процессом: Макани слушала ее вполуха, – которую нельзя перенести.

– Смотри, что ты со мной делаешь.

– Прости, мама…

– Я не могу сейчас разговаривать.

Наступила тишина. Макани молча смотрела на экран телефона: три минуты четырнадцать секунд . Ее чуть не убили, а мама выделила на разговор с ней три минуты четырнадцать секунд. И превратила это в ее проблему.

Конечно же, все дело в ней. Она всегда была такой.

Но Макани неожиданно почувствовала себя опустошенной. Телефон в руке задрожал. Она не думала, что безразличие матери все еще может так больно ранить.

Олли с сочувствием смотрел на нее, не в силах скрыть эмоции на обычно сдержанном лице.

– Ты сегодня ела? – спросила бабушка Янг.

Вопрос удивил Макани. Она попыталась сосредоточиться и дотронулась до руки. Рана все еще болела.

– Не думаю, что я ела что-то за последние двадцать четыре часа.

– Оливер, ты достанешь мою сумочку? Там должна быть двадцатка в кошельке. Сходи в столовую и возьми что-нибудь поесть. Суп или сэндвич, на твое усмотрение.

– Конечно, миссис Янг. Буду рад помочь. – Он нашел деньги, помахал на прощание Макани и ушел.

– Она моя дочь. И я люблю ее. – Тихо сказала бабушка Янг. – Но она страшно самовлюбленная и вышла замуж за засранца.

Макани никогда не слышала, чтобы бабушка так выражалась. При других обстоятельствах это выглядело бы как истерика, но сейчас слова подходили к ситуации.

– Тут нет твоей вины, – сказала бабушка Янг.

– Знаю , – соврала Макани.

– Правда?

Макани кивнула. Снова ложь.

Бабушка Янг похлопала по кровати, Макани села рядом с ней, и та обняла ее, склонив голову. Они сидели так в течение нескольких минут. Эта любовь, казалось, причиняла боль. Все существование Макани стало беспорядочным скоплением секретов, лжи и притворств. Бабушка была единственным человеком в Осборне, который знал, почему она здесь, но все равно любил ее. Макани хотелось, чтобы ее утешили, но она этого не заслуживала.

Бабушка выпустила ее из объятий с усталым вздохом.

– Ты мне солгала.

Макани напряглась.

– Ты вчера соврала мне, и нам нужно с этим разобраться. Я пока не знаю, как. Тут многое нужно обдумать. Но я люблю тебя и хочу, чтобы вы с Олли были в безопасности…

О боже, стойте! Она имеет в виду убийство или безопасный секс? В глубине души Макани надеялась, что все же убийство.

– В безопасности во всех отношениях. Мы вскоре об этом поговорим, – сказала бабушка Янг. – Когда я выйду из больницы. С глазу на глаз, а не когда твой парень рядом.

Лучик надежды пробился, чтобы рассеять сомнения и тревоги Макани: возможно, что Олли действительно станет ее парнем.

Бабушка продолжила:

– Но я специально завела этот разговор, чтобы сказать главное: я доверяю тебе. И верю, что теперь ты будешь со мной честна.