Илья Деревянко - Бриллиантовый психоз

Просьбу подполковника Бутылкина разогнать надвигающуюся на отделение демонстрацию Живоглотов воспринял с невероятным облегчением и воодушевлением (по неудачному стечению обстоятельств, Ирод Иудович три дня никого не мордовал, из-за отсутствия любимого развлечения впал в глубокую депрессию и начал подумывать о самоубийстве. Бутылкин буквально вытащил его из петли).

– Разобрать автоматы, щиты, дубинки, гранаты со слезоточивым газом! – с энтузиазмом приказал Живоглотов подчиненным. – Давить! Крушить! Мокрого места не оставить! Зачинщиков схватить, запереть в камеры! Ими я лично, хе-хе, займусь! На досуге!

Гремя щитами и потрясая дубинками, омоновцы двинулись навстречу толпе...

Предводитель демонстрации Паша Губошлепов, завидев цепь омоновцев, на миг растерялся, но вскоре, опознав в командире карателей Ирода Иудовича, пришел в неописуемую ярость. Дело в том, что Паша некогда обучался в той самой школе № 2, где свирепствовал военрук Живоглотов. Правда, серьезных увечий Паше, в отличие от большинства одноклассников, удалось избежать, но однажды военрук «шутки ради» заехал ему ногой под копчик так сильно, что мальчишка неделю не мог присесть.

– Ублюдок вонючий! – процедил Паша, буравя глазами ненавистную усатую рожу. – Похоже, настала пора поквитаться!

– Гей, ребята! Глядите! Вот она, хваленая демократия! – крикнул Губошлепов замершим в нерешительности гражданам. – Менты собираются разогнать мирную демонстрацию! Бей легавых! Справимся! Нас в десять раз больше! За мной!

Вертя над головой велосипедную цепь, он первым бросился на омоновцев. Почуяв вожака, хмельная, доведенная до неистовства жаждой дележа графских бриллиантов толпа с улюлюканьем ломанулась следом, в мгновение ока смяв цепь стражей порядка.

– Огонь на поражение! – взвизгнул обмочившийся со страху Ирод Иудович [15], но было слишком поздно! Все до единого омоновцы валялись на земле, извиваясь под градом ударов озверевших демонстрантов, а самому Живоглотову врезался в челюсть свинцовый кулак Губошлепова.

– Получи, сука, старый должок! – приговаривал Паша, пиная ногами завывающего дурным голосом Ирода Иудовича...

Раненый Бу-Бу и Генерал провели ночь в КПЗ [16] Лозовского отделения на голом бетонном полу. Бутылкин не спешил отправлять их в ИВС [17], расположенный в соседнем областном городке Долбищенске. Везти далеко. Пока то, пока се... Пускай лучше под рукой побудут... Бу-Бу, наивно попросившийся в больницу, вызвал у милиционеров взрыв дьявольского гогота и схлопотал дубинкой по черепу: «Не х...я вые...ться!» Однако спустя некоторое время дежурный по отделению, сжалившись, швырнул ему кусок бинта и таблетку анальгина: «Лечись, блин, на... помни мою доброту!» Рана Бу-Бу оказалась неопасной (пуля лишь выдрала солидный кусок мяса, не повредив кости), но чрезвычайно болезненной, да и кровищи вытекло порядочно. Бандит ни на минуту не сомкнул глаз, охая, стеная и матеря милицейский произвол. Генерал, совершенно выбитый из колеи, также не сумел уснуть, беспрестанно пиля дол...ба Бу-Бу, по дурости которого «вся каша заварилась». К утру оба напоминали выходцев из могилы, переполненных запредельной злобой. А без двадцати десять в камере появился старший лейтенант Сергей Костоломов.

Завидев старшего лейтенанта, узники мгновенно остыли и страстно возмечтали провалиться сквозь землю. Костоломов был похож на плохо выбритую гориллу, одержимую манией убийства: узенький, шириной в мизинец дистрофика лобик, жесткие, подстриженные ежиком волосы, лохматые брови, зловещие красные огоньки в бездонных провалах глазниц, выпирающая вперед верхняя челюсть, сутулая фигура, длинные, жилистые, свисающие ниже колен руки с пудовыми кулачищами, покрытыми мозолями от бесчисленных зуботычин... Словом, старший лейтенант Костоломов живо напоминал сержанта Сгинь-Сдохни, персонажа известной сатирической повести Гарри Гаррисона «Билл – герой Галактики». Пристально оглядев съежившихся бандитов, Костоломов расплылся в ужасающей улыбке, кровожадно потер клещеобразные ладони, схватил одной рукой Генерала, другой Бу-Бу, легко, словно месячных котят, отволок их к себе в кабинет, находящийся неподалеку на первом этаже, мешками пошвырял в угол, отвесил каждому по паре оглушительных затрещин для профилактики и приступил к допросу.

– Ты! – Костоломов пнул носком ботинка Генерала. – Встать!

Бандит, шатаясь, поднялся.

– Сознавайся, козел!

– В чем именно?

– Щас объясню, – осклабился старший лейтенант. – Значится, так: ты профессиональный наемный убийца. Киллер! Гы-гы! Застреливший на прошлой неделе банкира Пузанова плюс еще человек сорок-пятьдесят. Фамилии впишем в протокол позднее. Нужно полистать газетные подшивки за последние полгода.

– Теперь ты. – Старший лейтенант толкнул ногой всхлипывающего Бу-Бу. – Возьмешь на себя, сукин сын, все нераскрытые террористические акты со времен чеченской войны! Я доходчиво выражаюсь?! Молчите?! Ах вы б...ди! Ну держитесь! – Костоломов принялся безжалостно лупцевать задержанных и, возможно, забил бы до смерти, но внезапно замер в изумлении. Послышался звон разбиваемых стекол, жалобные мольбы о пощаде (старший лейтенант со страхом узнал голоса некоторых сослуживцев), топот бегущих по коридору ног... Дверь настежь распахнулась, в кабинет ворвался разгоряченный Паша Губошлепов и с размаху огрел Костоломова велосипедной цепью по макушке...

Втоптав в грязь омоновцев майора Живоглотова (ему перепало гораздо больше остальных), конфисковав оружие и лишь по чистой случайности никого не убив, демонстранты помчались дальше, штурмовать отделение милиции, издавна ассоциирующееся у них со змеиным логовом. Ввиду неожиданности подобного оборота событий доблестные защитники закона не оказали ни малейшего сопротивления нападавшим. Самые сообразительные повыпрыгивали из окон (в том числе подполковник Бутылкин, сиганувший со второго этажа в заросли репейника), остальные, менее расторопные, угодили в лапы взбунтовавшихся граждан, припомнивших «ментам поганым» и хамское поведение, и побои, и вымогательство взяток, и многое-многое другое... По отделению разносились стоны, плачи, перемежаемые радостным уханьем победителей, активно работающих кулаками, ногами, цепями и колами. Отметелив до потери пульса злыдня Костоломова, Губошлепов отдышался, вынул из кармана сотовый телефон, набрал номер Лапшеушина и восторженно отрапортовал:

– Шеф! Дела идут превосходно! Омоновцам вломили по первое число! Здание ОВД взяли штурмом! Захватили в плен пятнадцать легавых! Каковы будут дальнейшие инструкции?! Шеф! Шеф! Вы меня слышите?! – В трубке пищали короткие гудки.