Тасмина Перри - Обладание

– Это правда? – спустя некоторое время поинтересовалась я. – О том, что Софи свела тебя и Алекса вместе.

– Она организовала поездку, распределяла комнаты, поэтому я полагаю, что так оно и было. Я многим обязан Софи. Она даже выбила для меня социальную стипендию, чтобы я поехал в Нью-Йорк. Иначе я не смог бы себе это позволить.

Я с удивлением взглянула на него. Да, он намекал, что мы с ним одного поля ягоды, но я решила, что все это пустые разговоры.

– Мои родители умерли, когда мне исполнилось пять. Меня воспитали дедушка с бабушкой. Они придавали большое значение образованию и потому поддерживали меня, как могли, во время учебы в школе и университете. Но лишних денег у них не было.

Он смотрел куда-то прямо перед собой, словно разговор на эту тему был ему неприятен.

– Ладно, расскажи мне о Швейцарии, – сказала я, опираясь на его руку и чувствуя жар его тела сквозь рукав своего пальто.

– Мы были в Вербье.

Я смутно помнила, как Том Брискоу однажды упоминал Вербье в конторе; у меня сложилось впечатление, что этот курорт – настоящий заповедник для золотой молодежи, рай для опасных спусков и отдыха после катания на лыжах. Я помимо воли представила себе Мартина в компании блондинок, нежащихся в джакузи во дворе какого-нибудь деревянного коттеджа в швейцарском стиле. В конце концов, мне очень не понравилось местоимение «мы».

– Сначала у меня были запланированы встречи в Женеве, но потом я все-таки выкроил пару дней, чтобы провести их на склонах. Было здорово удрать от всего этого.

– Вот спасибо, – рассмеялась я.

Мартин остановился и развернул меня к себе лицом.

– Я не хотел, чтобы все сложилось именно так, – сказал он таким тоном, что по коже у меня пробежали мурашки. – А теперь расскажи мне, чем ты тут занималась?

– Работала. Писала. – Я пожала плечами.

– Джон Гришем [10]в юбке, а?

– Не совсем, – улыбнулась я. – Статья «Медикаментозное лечение при перемещении детей в разводах под внешнюю юрисдикцию в страны, не подписавшие Гаагскую конвенцию».

– Самое подходящее чтиво для пляжного шезлонга, – рассмеялся он.

– Знаю, знаю. – Я подняла вверх обе руки. – Это нужно для моего заявления на получение шелковой мантии. Всегда лучше иметь публикацию.

– Полагаю, что ты способна добиться чего угодно, если только серьезно возьмешься за дело. Собственно, я уверен в этом. Быть может, попозже мне представится случай прочесть твой труд.

В его словах прозвучал явственный намек. Мне понравилась его уверенность в том, что он не просто проводит меня до дома. Тем не менее упоминание о шелковой мантии заронило мне в душу тень тревоги и сомнения, и далекий внутренний голос напомнил мне, что он по-прежнему остается моим клиентом. И потому я замедлила шаг и попыталась перевести разговор на нейтральные темы.

– В детстве я хотела стать писателем, – сказала я. – Когда я была совсем еще ребенком и наш дом казался мне слишком маленьким, я шла в местную библиотеку и забывала там о времени. Мне всегда нравились слова, то, как они заставляют тебя смеяться или плакать, причиняют боль или помогают, – и то, как могут перенести куда-нибудь в совершенно иное место. Мне всегда казалось, будто в словах сокрыта некая магия.

Подняв на него глаза, я увидела, что он смотрит на меня так, словно я была для него самым интересным собеседником на свете.

– Ну, и что же заставило тебя заняться юриспруденцией?

Я пожала плечами.

– Я выросла в доме ленточной застройки в Аккрингтоне, потом поступила на работу в компанию, терпящую убытки. Никто из моих знакомых особенно не преуспел в жизни, не говоря уже о том, чтобы зарабатывать себе на хлеб писательством. Зато вокруг себя я видела преступления, рухнувшие браки и передачу банкам домов, служивших залогами по невозвращенным ссудам. Вскоре я поняла, что единственные, кто извлекает тут выгоду, – это адвокаты. Победа или поражение, но адвокаты выигрывают всегда.

– Значит, теперь ты используешь слова для того, чтобы выиграть и заработать денег?

– Полагаю, что так, да. Это звучит эгоистично?

Мартин расхохотался.

– Ты задаешь этот вопрос не тому парню. У меня на груди каленым железом выжжено слово «капиталист». – Выражение его лица изменилось, и теперь он смотрел на меня уже серьезно. – Но ведь делать деньги легко. Я преклоняюсь перед такими людьми, как ты, способными отыскать щелочку в броне другого парня и выиграть битву. Я совсем не уверен, что мне хватило бы на это сообразительности.

– Очень сомневаюсь, – возразила я.

Я не стала говорить ему о том, что прочла все, что смогла найти о Мартине Джое. В сухом остатке коммерческие газеты сошлись на том, что он был гением, одним из самых выдающихся финансовых умов своего поколения. И сейчас мне крайне импонировала его скромность.

На ходу мы обменивались секретами о своей жизни, обсуждали театральные постановки, которые хотели посмотреть, но были слишком заняты для этого, признавались в том, какие уголки города любим больше всего: Парк Почтальона [11]в Сити, бронзовые памятники Рузвельту и Черчиллю на Бонд-стрит, ресторан «Кровоточащее сердце» в Клеркенуэлле, славящийся своим чудесным красным вином. Мне нравилось, что разговаривать с ним было легко. Мне также нравилось, что у нас с ним много общего. Он даже одно время жил в Ислингтоне, в нескольких улицах от меня, на Хайбери-Филдз, и, хотя в Спиталфилдз он переехал еще до того, как я вообще появилась здесь, я втайне возликовала оттого, что некогда наши жизни подчинялись одной и той же рутине.

– Идем, – сказала я, взяв его за руку и увлекая вниз по боковой улочке, – нам сюда.

Он крепко стиснул мои пальцы, и я потеряла всякое ощущение пространства и времени, словно бы оказавшись в целлофановой упаковке.

На мгновение я как будто увидела себя со стороны, вспомнив прежние годы, когда с нетерпением ожидала встречи с кем-то незнакомым и интересным. Тогда я ничем не отличалась от прочих молодых людей, ищущих секса и любви, выходящих из пабов и клубов в компании юноши или девушки, предлагающих заглянуть в дешевый кабак или на вечеринку, мечтающих, чтобы ночь никогда не кончалась, а очарование продлилось бы как можно дольше.

Но сегодня вечером я чувствовала себя взрослой. Сегодня мы шли прямо ко мне домой, причем оба прекрасно знали, чем закончится эта ночь.

– Донна хочет встретиться со мной, – внезапно сказал Мартин. – Во вторник.

У меня вновь упало сердце, и только сейчас я поняла, как сильно мне нравится этот мужчина. Мне не хотелось ощущать эмоциональную зависимость от него, но это происходило – и мне был нужен именно Мартин.

– Она хочет извиниться за то, что пропустила первое распорядительное слушание? – поинтересовалась я, искоса глянув на него.