Пол Блеквел - Подводное течение

С удивлением я замечаю фигуру в фирменной куртке «Крокодилов», которая пересекает парковку. На голове у парня капюшон и я не вижу его лица, но он определенно смотрит именно на меня. Это та же самая фигура, которую я заметил перед тем, как в палату вошел Брайс.

На этот раз я готов поклясться, что даже походка у него, как у Коула.

Я чертовски зол. Не знаю, что он задумал, но это нисколько не смешно. И я даже не собираюсь ему подыгрывать.

Хотя ноги болят, я все равно встаю и задергиваю шторы.

Из коридора доносятся голоса.

Я подхожу к двери и какое-то время прислушиваюсь, но это просто разговоры уставшего медперсонала, перекрывающие обычные звуки больницы. Затем все затихает. Становится тихо, как в морге.

На обратном пути к кровати, я подбираю неиспользованное судно. И хотя оно не такое тяжелое, как я надеялся, все равно оно сделано из какого-то металла. Вряд ли кому-нибудь захочется получить этой штукой по зубам.

Я запихиваю его под подушку, просто на всякий случай, и готовлюсь не спать до утра.

ГЛАВА 6

Не единожды я проваливался в сон, но всякий раз просыпался, словно от удара, и покрепче сжимал холодную ручку судна.

Но ко мне никто не приближался — думаю, что никто даже ни разу не заглянул в палату. Что странно, как по мне, ведь медсестры должны проверять пациентов время от времени?

Видимо на меня это правило не распространяется.

К утру, я уже начинаю задаваться вопросом, может я просто раздул из мухи слона. Может я просто пребываю в шоке от произошедшего со мной. А кто бы не был?

Тем не менее, я донельзя счастлив, когда, наконец-то, приезжает мама. Вскоре после ее приезда у меня берут кое-какие анализы. Затем мы ждем, пока мне не разрешат поехать домой.

— Если никаких симптомов не будет в течение пары недель — ничего похожего на проблемы со зрением, тошноту или еще что-то в этом роде — то не вижу препятствий для твоего возвращения в команду, — говорит доктор.

— Отлично, — отвечаю я, как будто для меня это вопрос первостепенной важности.

Я готов кивать и улыбаться чему угодно, лишь бы меня выпустили отсюда. И судя по взглядам, которые бросают на меня по пути к выходу, я не единственный, кто не желает видеть меня в больнице ни минуты дольше.

Санитар везет меня на инвалидном кресле к выходу с такой скоростью, как будто участвует в гонках. Он вывозит меня за порог и никаких тебе «поправляйся поскорее», «всего тебе хорошего», вообще ни слова.

Он не забирает кресло и уходит обратно. Даже моя мама замечает его странное поведение и возмущенно смотрит на него.

— Какой сегодня замечательный день, — говорю я, надеясь отвлечь ее от того факта, что, кажется, вся больница люто ненавидит ее младшего сына.

— Да, сегодня солнечно, — отвечает мама и помогает мне встать.

Мне больно наступать на ногу и я, прихрамывая, иду по парковке к маминой машине.

— Ох, бедный ты мой, — жалеет меня мама, глядя на меня. — Тебе надо было подождать на ресепшене. Я бы подогнала машину ко входу.

— Я в порядке, ма, — и я заверяю ее, что скорее всего все из-за того, что я залежался.

По ощущениям суставы у меня опухли и ноют. Но и не удивительно — я упал в водопад, и должно быть меня там швыряло как щепку.

Мама снимает блокировку со своего надежного, но уже давно проржавевшего красного хэтчбека, который она купила за пятьсот баксов вскоре после того, как мы переехали в Кристалл Фолз. Мой брат — самопровозглашенный эксперт по автомобилям — заглянул под капот и сказал, что машина протянет максимум год.

Но она почему-то отказывается умирать. Мы частенько шутили, что, наверное, можно на ней упасть с горы, а она все равно останется на ходу.

Выяснилось, что у маленького ржавого корыта и меня теперь есть нечто общее. Правда машина, не проявляет дружеских чувств, заставив меня четыре раза дернуть ремень, прежде чем он вытянулся на нужную длину и я смог пристегнуться.

Плечо пронзает острая боль, и я снова чувствую, что швы у меня на голове вот-вот лопнут.

Надежно зафиксированный в уютной маленькой смертельной ловушке, я пытаюсь расслабиться. Сегодня действительно хороший день, отмечаю я, глядя на улицу через грязное стекло. Должен признать, что в Кристалл Фолз очень красиво осенью.

А когда из-за холодов большинство туристов и путешествующих в трейлерах уезжают, на Мейн-стрит, наконец-то, появляются парковочные места, а в столовой всегда можно найти свободный столик, когда бы ни зашел. К ноябрю город принадлежит только своим жителям, и так бывает до мая, пока не потеплеет.

Ну, может своим жителям не совсем правильно сказано.

Забавно, что прожив в Кристал Фоллз четыре года, можно по-прежнему оставаться чужаком.

Даже Брайс, который переехал в город, когда ему было пять лет, не считается «КЖ» — коренным жителем. В тоже время в городе есть семьи, в честь которых названы некоторые улицы: Мейфилды, Дэниелзы, Уилтоны и Гайсиз.

Все эти фамилии имеют влияние в Кристал Фоллз.

Ну и, конечно же, Холдены, один из которых проносится мимо в своем роскошном внедорожнике, как раз когда мы выезжаем с парковки. Они занимаются своим коньячным бизнесом уже сто тридцать лет. Ходят слухи, что они занимались этим тайно даже во времена сухого закона, благодаря чему удесятерили свое состояние. А теперь они практически владельцы города.

Что, видимо, объясняет, почему миссис Холден — я заметил ее белокурые локоны за рулем — без зазрения совести мчится на скорости девяносто пять километров в зоне, где максимальная разрешенная скорость — всего пятьдесят. Теперь дорога свободна и мама выезжает. Я смотрю в окно пока мы едем по Мейн-стрит.

— Эй!— внезапно восклицаю я. — А что случилось с «Электроника Вероника»?

— Что прости? — спрашивает мама.

— «Электроника Вероника», — повторяю я. Мы с Брайсом частенько подолгу торчали в этом магазине, поскольку это единственное место, где продают видео-игры. Вытянув шею, я вижу знакомую витрину, но вывеска, написанная буквами в стиле семидесятых, исчезла. В витрине темно.

— Электро… что? — переспрашивает она.

Но я не отвечаю. Потому что замечаю, что другие магазины тоже исчезли, как, например, то кафе, куда ходят старшеклассники. На его месте теперь ремонтная мастерская, в витрине которой обустроили «кладбище» пылесосов.

Много чего исчезло, я в этом не сомневаюсь, или закрылись или были выдавлены конкурентом.

— Что, черт возьми, случилось с Мейн-стрит? — выкрикиваю я. Краем глаза замечаю, как мама бросает испуганный взгляд в мою сторону. Но я не в силах сдержаться.

— Да это же просто нелепо, — кричу я. — Куда подевался «Бургер Дилайт»?

— Ты хорошо себя чувствуешь, Кэл? — настойчиво интересуется мама.

— Да, а что?