Дин Кунц - Исступление. Скорость

Поскольку наказания для несовершеннолетних преступников не столь строги, как для взрослых, их права охраняются не так, как должно. К примеру, если задержанный не знает, что он имеет право требовать адвоката, ему могут об этом и не сказать или сказать не сразу.

Если у задержанного нет средств, а потому адвоката ему назначает суд, всегда есть шанс, что попадется неумеха или любитель выпить, который не успел опохмелиться.

Не каждый адвокат так же благороден, как герои телевизионных сериалов, в реальной жизни чаще происходит с точностью до наоборот.

У опытного полицейского вроде Джона Палмера, при поддержке некоторых вышестоящих офицеров обуреваемого безмерным честолюбием и готового рискнуть карьерой, есть не один способ достаточно долго не подпускать к подозреваемому адвоката и безостановочно допрашивать его сразу после задержания.

Один из наиболее эффективных способов состоял в превращении Билли в «пассажира». Назначенный судом адвокат прибывает в следственный изолятор Напы, чтобы узнать, что из-за нехватки мест в камерах или по какой-то другой надуманной причине его подзащитного отправили в Калистогу. По приезде туда слышит о досадной ошибке: подзащитного в действительности увезли в Сент-Элен. В Сент-Элене адвоката посылают обратно в Напу.

Более того, при транспортировке подозреваемого автомобиль иногда ломается. И час пути может превратиться в три или четыре, в зависимости от сложности ремонта.

Двое с половиной суток превращаются для Билли в непрерывную череду обшарпанных кабинетов, комнат для допросов, камер. Он постоянно на грани нервного срыва, страх не отпускает ни на минуту, кормят его редко, но хуже всего переезды в патрульной машине.

Билли возят на заднем сиденье, отгороженном решеткой. Руки в наручниках, сами наручники прикреплены цепью к металлическому кольцу, вваренному в пол.

За рулем водитель, который никогда не говорит ни слова. А Джон Палмер, в нарушение всех инструкций, делит с Билли заднее сиденье.

Лейтенант – крупный мужчина, а подозреваемый – четырнадцатилетний подросток. В ограниченном пространстве заднего сиденья такая разница в габаритах сама по себе пугает Билли.

Более того, Палмер – эксперт по устрашению. Бесконечный разговор и вопросы время от времени сменяются зловещим молчанием. Многозначительными взглядами, тщательно подобранными словами, неожиданными переменами настроения он подавляет волю мальчика, пытаясь вырвать из него признание.

Прикосновения хуже всего.

Палмер иногда садится ближе, чем всегда. Случается, садится так близко, как юноша может захотеть сидеть с девушкой, его левое бедро прижимается к правому бедру Билли.

Он ерошит волосы Билли, демонстрируя фальшивую благожелательность. Кладет большую руку то на плечо Билли, то на колено, то выше по ноге.

– Убить их – не преступление, Билли. Если у тебя была веская причина. Если твой отец многие годы растлевал тебя, а твоя мать об этом знала, никто не будет тебя винить.

– Мой отец никогда так не прикасался ко мне. Почему вы постоянно говорите, что он это делал?

– Я не говорю, Билли. Я спрашиваю. Тебе нечего стыдиться насчет этого, если он лапал тебя с детских лет. Это превращает тебя в жертву, разве ты не понимаешь? И даже если тебе это нравилось…

– Мне бы это не понравилось.

– Даже если бы тебе это нравилось, у тебя нет причин стыдиться. – Рука лежит на плече. – Ты все равно жертва.

– Я не жертва. И не был ею. Не говорите так.

– Некоторые мужчины, они творят что-то ужасное с беззащитными мальчиками, и есть мальчики, которым это начинает нравиться. – Рука выше колена. – Но от этого вины у мальчика не прибавляется, Билли. Мальчик все равно остается невиновным.

Билли уже хочет, чтобы Палмер его ударил. Эти прикосновения, эти ласковые прикосновения хуже удара, потому что у него все равно есть шанс познакомиться с кулаком Палмера, если прикосновениями тот ничего не добьется.

Не раз и не два Билли находится на грани того, чтобы признаться в том, чего никогда не было, лишь бы смолк сводящий с ума голос лейтенанта Джона Палмера, лишь бы избавиться от его прикосновений.

Он начинает задумываться: а почему… почему, положив конец страданиям матери, он позвонил в полицию, а не нажал на спусковой крючок, сунув дуло револьвера себе в рот?

Спасла Билли добросовестная работа судебного медика и технических экспертов, да и старшие офицеры, которые поначалу дали Палмеру зеленый свет, поняли, что поторопились. Все улики указывали на то, что мать избил отец, не сын.

Отпечатки пальцев на пистолете принадлежали Билли, а вот на стальной длинной ручке разводного ключа – отцу Билли.

Убийца наносил удары разводным ключом, держа его в левой руке. В отличие от отца, Билли был правшой.

На одежде Билли нашли пятнышко крови матери. Зато эта кровь буквально залила рукава рубашки отца.

Мать Билли пыталась защититься от отца голыми руками. Под ее ногтями обнаружили его кровь и частички кожи, не Билли.

Со временем два высокопоставленных сотрудника полицейского управления ушли в отставку, одного уволили. Когда дым рассеивается, лейтенант Джон Палмер каким-то образом выходит сухим из воды.

Билли думает о том, чтобы подать на лейтенанта в суд, но боится давать показания и – больше всего – боится последствий, к которым может привести проигрыш в суде. Благоразумие предлагает оставить все как есть.

Не высовывайся, сохраняй спокойствие, ничего не усложняй, не ожидай многого, наслаждайся тем, что есть. Двигайся дальше.

Удивительно, но дальнейшее продвижение означает переезд в дом Перл Олсен, вдовы одного помощника шерифа и матери другого.

Она предлагает Билли обойтись без услуг службы опеки сирот, и при их первой встрече он интуитивно знает, что внутри она всегда будет такой, какой он ее видит, и нет в ней ни толики фальши. Хотя ему только четырнадцать лет, он уже понял, что гармония между формой и содержанием встречается гораздо реже, чем может себе представить любой ребенок, и ему придется очень постараться, чтобы стать такой вот гармоничной личностью.

Припарковавшись в ярком свете фонарей стоянки для дальнобойщиков рядом с рестораном, Билли Уайлс съел батончик «Херши», съел батончик «Плантерс», поразмышлял о Стиве Зиллисе.

Улики против Зиллиса, пусть и косвенные, вроде бы выглядели куда более серьезными, чем те, на основе которых Джон Палмер пытался заставить Билли признаться в преступлении, которого он не совершал.

Тем не менее его тревожило, что Зиллис мог оказаться невиновным в преступлениях, которые он ему приписывал. Манекены, садистские порнофильмы, состояние дома Зиллиса – все говорило о том, что у парня, возможно, далеко не все в порядке с головой, но не доказывало, что он кого-то убил.