Елена Мейсак - Без права на возврат

Если удостоверения в базе не будет, то она больше не сядет в Генкину машину, она себе это пообещала. От ее взгляда не укрылось то, что на фото Генка изображен в современной форме, украшенной погонами майора.

Ее рука вновь скользнула в бардачок и отпустила борсетку под подписку о невыезде. По старой невротической привычке обшарив ящик на предмет чего-нибудь интересного, например, новой кассеты, которая сменит на посту «Сильно увлеченного», она вдруг кончиками пальцев нащупала что-то, явно выбивавшееся из привычной картины содержимого бардачка.

Вновь нахмурившись, она запустила руку чуть глубже в его недра, но когда вновь вытащила ее на свет Божий, глаза у нее расширились от ужаса.

Не помня себя, она вдруг громко закричала, отчего Генка испуганно вздрогнул и рефлекторно нажал на педаль тормоза. Машину слегка повело на скользкой дороге, но Генкино мастерство никуда не делось, и он аккуратно заехал в придорожный «карман».

– Оль, что, черт побери, все это значит? Что случилось?

– Ген…Ген…! Смотри, у тебя в б…бардачке лежит бордовая роза!!!

С этими словами она продемонстрировала ему коротко обрезанный цветок.

– Ну и что? – только и сказал он.

– Что значит, «ну и что»?! Ты не понимаешь! Бордовая роза! У тебя! В бардачке!

– Да мало ли что еще у меня там в бардачке. Наверное, дед забыл.

– Ген, ты в своем уме или нет? Это же бордовая роза!!! И она свежая!!!

– Да что ты заладила, бордовая роза, бордовая роза! Объясни, почему она тебя так напугала?

– Ты разве не помнишь, я тебе раньше рассказывала, как на месте всех этих загадочных преступлений с директором школы, в лесу, в банке, на перекрестке, в аэропорту и еще.., – она прикусила губу, не желая рассказывать ему о своем позорном визите к гадалке, – после каждого происшествия на месте преступления оказывалась бордовая роза!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я? Я не знаю…Ген, раз роза оказалась у тебя в бардачке, то, возможно, ты…ты следующий!!! Господи, мне страшно.

– Так ты об этом? Дурочка, не бойся. Бояться совершенно нечего, – повторил он, словно пытаясь убедить в этом самого себя, – Не хотел говорить тебе и расстраивать, но вчера я ездил к своей бывшей, и это, наверное, выпало из букета.

– Ты что же, купил этой сволочи цветы? После тех хлюпающих помоев, что эта мерзкая баба вылила на мою голову, да и на твою тоже? Знаешь, кто ты после этого?

– Вот поэтому-то я и не хотел тебе ничего говорить. Знал, что ты не обрадуешься. Но мне нужно было поговорить с ней, наконец, и кое-что прояснить.

– Ты спятил? К чему тебе это сейчас? Ее язык – такое же общедоступное имущество, как и ее гордость. Помнишь, с какой скоростью распространилась весть о том, что ты от нее ушел? Тому лесному пожару с бензином даже и не сравниться. Да уже через день ты окажешься в полиции или, что еще хуже, в психушке!

– На этот счет не беспокойся. Я неплохой актер и довольно удачно загримировался под уличного бомжа! А на голове у меня был капюшон, как и положено всем преступникам, – господи, он еще и шутил! – К тому же, моей благоверной в отставке не было дома, и я ушел, несолоно хлебавши, оставив ей букет на дверной ручке. Пусть эта мымра считает, что она соблазнила кого-то, хоть ей и под полтос уже. Лучше порадуйся, что я подарил ей четное количество роз, хоть и не нарочно. Пусть повеселится.

Он ласково обнял ее и продолжил:

– Малыш, ничего не бойся. Когда ты со мной, тебе можно ничего не бояться.

От его слов ей на минуту стало спокойнее, однако уже через мгновение демоны снова похитили ее сознание.

– Ген, ты помнишь «Телохранителя»?

– Неплохой был фильм.

– Почему же был?! Он и сейчас есть. Просто ему уже много лет, столько же, сколько нашему знакомству, если не больше. Ты помнишь, как мы его с тобой смотрели уютным осенним вечером, и что ты мне сказал?

– Я все помню, любимая. Но мне вдвойне приятно, что это вспомнила ты.

– Я боюсь. Боюсь, что когда я тебе буду нужен, меня не будет рядом. Ты это мне сказал за пару месяцев до своей… до того, как я тебя потеряла.

– Не бойся, малыш. Сейчас все пойдет по-другому.

– Почему ты так решил? Прошлое всегда повторяется. Даже если оно возвращается перекроенным, оно все равно повторяется. Несколько дней назад я заметила, что та паскудная родинка у меня на спине снова растет. А значит, прошлое повторяется, черт побери!!!

– Нет. Бомба не падает в одну и ту же воронку дважды.

– Ты же знаешь эту присказку, что даже палка стреляет раз в год, да? Так почему же тогда и бомбе не упасть в одну и ту же воронку? Вероятность этого еще выше. Ген, я так боюсь вновь тебя потерять… Если честно, мне все равно уже, зачем ты пришел обратно в этот мир и возвращается ли прошлое. Я просто хочу, чтобы ты остался, и не хочу тебя снова терять.

– Иди сюда. Обещаю тебе, все будет хорошо. По крайней мере, у нас с тобой.

***

Сославшись на неважное самочувствие, она, все же, отправила Генку домой. Ей хотелось побыть в одиночестве и обдумать все, что он ей сказал.

Нехотя она включила компьютер и зашла на нужный сайт. И словно во сне ввела в строку проверки номер, который запомнила всего пару часов назад.

Ее пальцы дрожали. Осталось ввести всего одну цифру, но она боялась. Боялась увидеть что-то, чего ей совсем не хотелось. Или не увидеть того, что хотелось.

Через пятнадцать минут она, все же, себя заставила. Нажав клавишу ввода, приготовилась ждать результатов обработки.

Компьютер, поскрипев внутренностями, выдал ей совершенно пустое окно. Это могло означать лишь одно: права были поддельные, и Генка ее обманул!

Ее голова пошла кругом. С одной стороны, если представить, что Генка – плод ее воспаленной шизофренией фантазии, то нужных данных в интернете быть и не могло. Как говорится, нет человека – нет и данных.

С другой стороны, если все, что он говорил ей когда-то, – правда, и он никогда не погибал, а просто переместился в какую-то там параллельную или перпендикулярную реальность, а потому жив и здравствует, у него должны быть, черт возьми, нормальные российские документы!

Должен быть не проеденный молью паспорт с советским серпом, должны быть «права» нормальные, нормальная одежда тоже должна была быть. И работа тоже.

И вот с этой версией и выходило больше всего нестыковок. У него не было документов, а одежда, в которой он ей когда-то предстал, была старомодной и дешевой, как и тогда, когда он пропал.

И возраст, самый главный козырь против него был его возраст! Сейчас ему всего тридцать три, хотя он уже должен начинать убеляться сединами, ведь сверни кривая реальности на неведомую им всем дорожку, ему все равно должно быть пятьдесят!

И, несмотря на его почти что юный возраст, ей иногда казалось, что ему не пятьдесят, а лет восемьдесят, не меньше!