Александр Молчанов - Сценарист

– Идем, – повторила Нина.

Павел поднял с травы завернутый в целлофан автомат и подал его Андрею.

– Эй! Мужчина! Не спим!

Толчок.

Железняк с трудом разлепил глаза. Он увидел яркий свет и в этом свете – силуэт. Старуха с косой. Нет, не с косой, а с клюкой. Этой клюкой она больно била его по ноге.

– Ты что разлегся? Пьяный, что ли? Хочешь, чтобы тебя обокрали?

Железняк посмотрел на то, что он держал в руках. Он не понимал, что это такое – черное, плоское, квадратное. Он не понимал, что с этим делать.

Сознание то уплывало, то снова возвращалось.

– Больной, что ли? – спросила старуха. – Может, тебе «Скорую» вызвать?

– Да нет, он просто пьяный, – донесся голос рядом, – смотрите, всё вокруг в блевотине. Воняет-то как…

Железняк попытался сосредоточиться на том, что он видел и слышал. Он почему-то понимал, что если опять уплывет в небытие, то он уже не выкарабкается обратно. Что с ним происходит? Кто он такой?

Так. Вот этот черный предмет в его руках. Что это такое? Железняк провел по этому предмету рукой. Гладкий на ощупь. Сбоку ребристая полоска. И металлический хвостик.

Рядом послышался загадочный дребезжащий звук. Что-то завибрировало в его кармане. Он нащупал карман, сунул в него руку и достал из него еще один предмет – прямоугольный, вытянутый. И снова он не понимал, что с ним делать. Предмет издавал звуки еще несколько секунд, потом замолчал. Железняк убрал предмет обратно в карман.

Он пытался вспомнить, что он здесь делает, и не мог. Кажется, он должен был куда-то ехать, с кем-то встретиться, и это было почему-то важно. Но сейчас он ничего не мог вспомнить. Совсем ничего.

Аделаида прошла по трапу на палубу деревянного корабля, заставленную столиками. Она открыла деревянную дверь и спустилась по ступенькам вниз. Она оказалась в просторном помещении, в котором стояли несколько столиков. Посетителей не было.

Появился официант в тельняшке и подал ей меню. Она села за ближайший столик и заказала греческий салат и бокал вина.

Не успел официант подать вино, как дверь наверху опять открылась и в зал спустился бритоголовый мужчина с седой бородкой. За ним, стуча ботинками, спустились еще шесть человек. Мужчина сразу двинулся к Аделаиде и сел напротив нее.

Его спутники рассредоточились по всему залу.

– Мирон, – представился мужчина.

– Аделаида, – ответила она.

– Валентин еще не приехал?

– Нет, как видите.

– Тогда подождем.

Официант поставил на стол перед Аделаидой бокал вина. Она взяла бокал и сделала маленький глоток.

– Ваше здоровье. Закажите себе что-нибудь. Я слышала, здесь хорошо готовят.

– Я не голоден.

– Как вам погода?

– Бывало и хуже, – усмехнулся Мирон.

– Вот как? Где, например?

– Под Кандагаром, например.

– А вы там воевали?

Он смотрел на нее пристально, как будто пытаясь понять, издевается она или нет. Но она не издевалась, ей действительно было любопытно.

– Воевал.

– А вы не боялись, что вас убьют?

Мирон не отвечал. Смотрел перед собой, сцепив пальцы.

– Интересная вы девушка, – сказал он после довольно продолжительной паузы, – неужели вы совсем ничего не боитесь?

– Я первая спросила, – улыбнулась Аделаида, – отвечайте.

– На войне – там немного по-другому все. Там входишь в какое-то такое странное состояние… Измененного сознания. И живешь в этом состоянии день за днем.

– Интересно. И что это за состояние?

– Ты как будто становишься щепкой в воде. Я имею в виду, как будто есть большая река и ты по этой реке плывешь. Река большая, течет быстро, но ты течения не чувствуешь. А попытаешься идти против течения – река тебя быстро поломает. А если поймаешь этот поток – ничего плохого с тобой не случится. Даже если убьют… даже если убьют… это будет… так… правильно, что ли…

– Вам нравилось быть в этом потоке?

Мирон пожал плечами:

– Пожалуй, да. Хотя ничего хорошего в этом нет, конечно. Но это я так говорю сейчас, когда сижу на берегу. А когда там, внутри – становится иногда так хорошо, так спокойно. Здесь такого спокойствия не бывает.

– Хотите туда вернуться?

Лицо Мирона сморщилось так, как будто он съел что-то сильно пересоленное.

– Нет, пожалуй, не хочу.

– Вам хорошо здесь? Вы научились ловить поток в обычной жизни?

– Нет. Такого на гражданке не бывает. Я понимаю, у меня есть друзья, которые потом хотели снова туда вернуться. Или те, кто искали таких же ощущений здесь. Они все погибли.

– А то, чем вы занимаетесь, разве это не та же самая война?

– Нет. Это другое. Это бизнес. У него совсем другая философия.

– Да? Какая же?

– На войне может выиграть только один. В бизнесе могут выиграть все. Нужно только уметь договариваться.

– То есть вы прислали ко мне человека с бритвой для того, чтобы со мной договориться?

– Не с вами. С вашим мужем.

– Вы уверены, что сможете с ним договориться?

– Надеюсь, что так.

Официант принес салат и поставил перед Аделаидой.

– Вы не против, если я поем? Я проголодалась.

– Конечно, – улыбнулся Мирон, – кушайте на здоровье.

Аделаида взяла вилку и начала есть салат.

Курашов сидел рядом с Асей возле выхода на посадку. Она что-то ему рассказывала, но он не слушал. Он думал о том, что Железняк не отвечал на телефонные звонки и не перезванивал.

Если Железняк его подвел, это означало, что он больше не может никому доверять и единственный выход, который у него остался, – это полететь в Красноярск и подписать с индусами договор о продаже завода.

Сделка была полностью подготовлена, хотя он не планировал ее проводить. Но сейчас все складывалось так, что другого выхода у него не было. Он либо продавал завод, либо его у него отнимали.

Теперь уже и схема, которую они должны были провернуть с Железняком, перестала казаться ему надежной. Она могла оттянуть время. Действительно, завод – это не мешок с гвоздями, он не может его перекинуть через плечо и перенести в другое место.

А раз так – то ему не удастся защитить свою собственность. Нужно избавляться от нее. Выходить в кэш и уезжать за границу. В Лондон. Говорят, там сейчас много русских. Купить дом и заниматься инвестициями. Покупать интернет-компании. Ходить на футбол и рок-концерты. Читать книги и смотреть кино. Встречаться с девушками. Отпустить бороду или побриться налысо. Заниматься спортом.

Жить нормальной, человеческой жизнью. Делать все то, что он никогда не мог себе позволить.

Если он сейчас полетит в Красноярск, то обратной дороги уже не будет. Ему придется тут же бежать из страны. На него обидятся. Ему, возможно, захотят отомстить. Вопрос только, будут ли их руки достаточно длинны, чтобы дотянуться до него в Лондоне.